|
Я нашел, что меня не интересует желание Джонса приобрести платиновый портсигар с рубиновыми инициалами для его новой любовницы. Он получил портсигар, но без инициалов. Потом я забыл, что миссис Ван Сдай специально заказала золотые часы с календарем для своего маленького чудовища - племянничка, и послал ему золотые часы без календаря. Она явилась в магазин словно галеон под всеми парусами и честила Сиднея, пока он едва не заплакал. Это дает некоторое представление о том, насколько я сдал. За три недели я натворил уйму подобных ошибок. Считайте это несобранностью, зовите, как хотите, но на Сиднея сыпались шишки, а Терри злорадствовал. Кроме того, раньше за состоянием моей одежды следила Джуди. Теперь я забывал ежедневно менять рубашку - какая разница? Я всегда стригся раз в неделю. Теперь же впервые за все время, сколько я себя помню, я ходил с заросшей шеей - какая разница? И так далее, и так далее. Я перестал играть в гольф. Черт побери, кто, кроме ненормального, станет бить по маленькому белому мячику, загоняя его невесть куда, и потом идти за ним, спрашивал я себя. Скоуш? Отдаленное воспоминание. Спустя три недели после смерти Джуди я вышел из своего кабинета в зал. В кабинете я сидел, тупо уставившись в стол. Подошел Сидней и спросил, могу ли я уделить ему минуту. - Только минуту, Ларри, не больше чем минуту. Я почувствовал угрызения совести. На моем подносе для почты лежала груда писем и заказов, на которые я даже не взглянул. Часы показывали три, а письма и заказы лежали передо мной с девяти часов утра. - Мне нужно просмотреть почту, Сидней, - сказал я. - У тебя что-нибудь важное? - Да. Я поднялся, взглянул при этом в сторону Терри, сидевшего за своим столом поодаль. Он наблюдал за мной с издевательской улыбочкой на красивом лице. Его поднос для почты был пуст. Что там про него ни говори, а Терри был работяга. Я прошел в кабинет вслед за Сиднеем, и он закрыл дверь так, словно она была сделана из яичной скорлупы. - Садись, Ларри. Я сел. Он заметался по просторному кабинету, словно мотылек в поисках свечки. Я решил помочь ему начать разговор и спросил: - Ты чем-то озабочен, Сидней? - Я озабочен тобой. - Он вдруг остановился и горестно посмотрел на меня. - Я хочу просить тебя об одном очень необычном одолжении. - О каком же? Он опять запорхал по комнате. - Сядь ты, ради Бога! - рявкнул я на него. - О каком одолжении? Он метнулся к столу, сел и, достав шелковый платок, принялся вытирать лицо. - О каком одолжении? - повторил я. - Дело не идет на лад, правда, Ларри? - спросил он, не глядя на меня. - Что не идет на лад? Он спрятал платок, набрался решимости, оперся локтями о полированную поверхность стола и с трудом заставил себя посмотреть мне в лицо. - Я хочу попросить тебя об одолжении. - Ты уже говорил. О каком одолжении? - Я хочу, чтобы ты повидался с доктором Мелишем. Ударь он меня по лицу, я не удивился бы до такой степени. Я откинулся назад, глядя на него во все глаза. Доктор Мелиш был самым дорогим, самым модным психиатром в Парадиз-Сити. |
