— Одна из аспиранток уже перед вами.

— У вас какая тема?

— Пока она точно не сформулирована, но можем подумать вместе с вами. Во всяком случае, культурология и государственность меня очень интересуют, — заявила Анна, у которой была тема: «Западноевропейская ментальность в XXVII веке».

Кому сказать, что ее очаровала сама комната — нездешняя, странная, прелестная? Все равно никто не поверит! Анне, у которой, собственно говоря, не было своего дома, — эта комната сразу пришлась по душе.

— А чай можно у вас выпить? — спросила она внезапно севшим голосом.

— Даже кофе есть. Не лыком шиты.

— Ну вот и спасибо на этом. Будем знакомы, — спохватилась Анна. — Рыжикова Анна.

— Василий Курочкин. А аспиранты центру и правда нужны. — И как бы упреждая ее вопрос, он поднял вверх руку: — Чуть позже обо всем переговорим. Но сразу говорю — руководитель я строгий. Так что без обидок, ладно?

— Обидок не будет.

— Вот и славненько.

— А почему у вас глобус с совой?

Курочкин почесал затылок:

— Слышала выражение: «Натянуть сову на глобус». Что означает подтасовку фактов и манипулирование источниками для обоснования своей точки зрения. Так вот, эта сова здесь как напоминание о том, что заниматься этим ни в коем случае не стоит. Настоящий ученый должен быть добросовестным и честным исследователем.

— Понятно, — улыбнулась Анна. — Наглядное пособие. А почему сова полярная?

И тут Вася Курочкин смутился.

— У Гарри Поттера такая же. А племянник обожает Гарри Поттера.

Но Ане показалось, что Вася сказал о себе.

С той поры и началась их странная дружба. Странная, потому что пощады Василий своей аспирантке не давал и частенько доводил Анну до слез придирками и дотошностью. Ей казалось, что он просто придирается. И незаслуженно — потому что хочет показать над ней свою власть. Самодурничает, как говорила про себя Анна.

Но когда у нее получалось, то Василий ее хвалил. Мог даже погладить своей ручищей ее руку. И голос его тогда становился медовым-медовым.

— Ну молодец, Анюточка! — тянул он. — Ты у меня самая умная и разумная.

И он часто ее выручал. Если Анне не хотелось идти домой, он разрешал оставаться на работе и спать на диванчике, в обход всех правил. И Анна, счастливая, засыпала на этом узком продавленном диване, который казался ей райской постелью. Только бы не быть дома с вечно пьяным отцом…

— Ты и в науку, наверное, пошла, чтобы от него подальше… — как-то брякнул ей Василий.

— А что? — покраснела Анна. — Нельзя?

Но на самом деле ей нравилось рыться в документах, искать факты, данные, которые потом складываются в стройную логичную версию или статью. Но об этом она никому не говорила.

На улице было холодно. Но, несмотря ни на что, Анна любила осень. Причем любую. И звонко-яркую, когда синее небо так красиво оттеняет разноцветные деревья, и начинающие холода, укутывающие город призрачной дымкой, и первый дождь. Она очень любила дождик, такой грустный, умиротворяющий… Никуда не надо спешить, а можно было забраться с ногами на кушетку и смотреть в окно.

Своей квартиры у Анны не было. Она жила с отцом-алкоголиком, периодически впадающим в запой и буянившим на полную катушку. В такие минуты он начинал петь «На сопках Маньчжурии», кричать, что он из потомственных казаков, все все кругом разворовали и вообще правительство — дрянь. Приличный человек только один — Жириновский, но ему никогда не дадут пост президента и даже премьера не дадут.