— Я пообещал Франческе, что когда она вырастет, то сможет надеть эти чудесные камешки, и тогда я, быть может, женюсь на ней.

Он разжал ладонь, и солнце заиграло всеми цветами радуги, отражаясь в драгоценностях венецианской графини.

— Где… — начал было Люсиан.

Джованни зашелся в приступе неудержимого хохота.

Франческа продолжала оживленно щебетать, разглаживая свое кисейное платьице, поправляя черные волосы, — ни дать ни взять, вылитый маленький павлин.

— А вот прямо здесь. — Уильям ткнул пальцем в сторону сухой сточной канавы. — Дети бедняков всегда играют в сточных канавах, и Франческа не исключение. Она совершенно справедливо решила, что это всего лишь камешки. И почему они должны храниться в животе Пепиты? — Тут в его глазах мелькнуло сожаление. — Правда, теперь я, похоже, посеял в ней семена тщеславия. Мне пришлось уверить малышку, что эти камешки оттенят ее красоту.

— Даже с подбитым глазом ты умудряешься очаровывать нашу сестру, — едко заметила Кейт. — Сам виноват, придется тебе помочь мне присмотреть за Франческой до возвращения Джанетты.

— Кейт! У нас же медовый месяц!

— Ну тогда мы возьмем ее с собой в Англию. Уверена, малышке придется по душе небольшое путешествие.

— Избави боже! — вскричал Уильям в непритворном ужасе.

Франческа взглянула на Кейт, и неожиданно лицо девочки расцвело в чудесной улыбке.

— Не говорить Inglese! — объявила она, ожидая привычной реакции — расстроенного кудахтанья и всего прочего.

Но на этот раз таковой не последовало, и Франческа обвела присутствующих озадаченным взглядом, потом философски пожала пухлыми плечиками, как бы отгораживаясь от мира взрослых, к которому она никогда не испытывала особого интереса, и взяла в руки многострадальную Пепиту.