— А как же Султанбеков? — допытывалась я. — Он фигурирует в материалах дела как нападавший.

— Ошибся я, не было Султанбекова, — настаивал узбек.

Сосед по палате опустил газету и многозначительно глянул на меня.

— Ему угрожали, — тихо проговорил он, стрельнув глазами в раненого.

— Кто угрожал, когда? — заинтересовалась я, приготовившись записывать имена и фамилии.

— Сегодня приходил один, ругался, — пояснил осведомленный сосед.

— Брат приходил, — испуганно залопотала жертва поножовщины.

— На каком языке они говорили? — повернулась я к шатену.

— Уж точно не по русски, — хмыкнул обладатель газеты.

— Откуда же вы знаете, что приходивший угрожал?

— Догадался по тону беседы.

Я пожала плечами и, убрав диктофон обратно в сумку, повернулась к Нурмангалиеву.

— Значит, ничего мне рассказывать не будете? — на всякий случай уточнила я.

— Я сам порезался, — испуганно затянул узбек. — Так всем и передайте.

Я двинулась на выход. Да уж, сыщица из меня неважная. Но в конце концов не мое это дело. Раскрывать преступления — задача следователя, а я должна всего лишь освещать добытые следствием факты, да и то если позволяет ситуация. Ничего, время терпит. Подожду пару дней, может, Султанбекова задержат и Нурмангалиев станет разговорчивее?

* * *

Весна только набирала силу, а Марина, не слушая уговоры Ивана Владимировича, уже паковала чемоданы, чтобы ехать в Коктебель. Складывая белье в дорожный саквояж, девушка наставляла младшую сестру:

— Вот увидишь, Ася, все отлично устроится! Я поеду сейчас, а ты, чтобы папа не волновался, приезжай после окончания занятий в гимназии.

И Ася, привыкшая во всем соглашаться с Мусей, дождалась лета и поехала в Крым. В дороге она все гадала, как живет на берегу моря удивительный Макс. И романтичной девушке рисовался то волшебный замок с воздушными башенками, украшенными легкими флагами с гербом их владельца, которые развевает теплый морской бриз. То готический собор со стрельчатыми окнами с мрачными витражами в духе святой инквизиции. То белоснежный палаццо из камня, отделанный в мавританском стиле синей мозаикой. Но ни одно из фантастических видений, пригрезившихся Анастасии в пути, даже близко не походило на то, что увидела девушка, добравшись до Коктебеля.

До Феодосии Цветаева младшая ехала на поезде, потом пересела на арбу и долго тряслась по каменистой дороге, проложенной среди заливных полей с цветущими пионами. Потом пошли выжженные солнцем степи с полынью и ковылем. А там показались скалы и море и стоящий у самой линии прибоя приземистый белый дом странной архитектуры, со всех сторон облепленный пристройками, над которыми возвышалась прямоугольная башенка, венчавшая основное строение. Расплатившись с возницей, доставившим девушку к месту назначения, Анастасия подхватила чемоданы и пешком отправилась к дому поэта. Навстречу ей шла Марина вместе с Волошиным, буйные кудри которого сдерживал узкий венок из полыни. Облаченный в длинную холщовую рубаху и штаны до колен, Макс радушно улыбался, громко топая сандалиями по камням. Марина, в точно таком же наряде, обняла сестру и, глядя, как Волошин забирает у Аси чемоданы, принялась рассказывать:

— У нас тут весело! У Макса гостит испанка, Кончита, она ни слова не понимает по русски, но страшно ревнует Макса, потому что влюблена в него. Да, кстати, ты видела Игоря Северянина? Нет? Ну, посмотришь! А еще тут поэтесса Мария Папер. Она где то достала меч и, опираясь на него, прогуливается в горы.