Он вышел из кабинета, Анна проводила его глазами.

…Нужно что то делать, только вот непонятно, что именно. Она подумала немного. Ехать – она только перепугает и стеснит девочку, Анна Иосифовна отлично знала, какой репутацией пользуется у авторов и сотрудников издательства. Оставить всё как есть – немыслимо.

…Как странно ведёт себя Алекс Шан Гирей! Не может быть, чтобы она, Анна Иосифовна, так в нём ошибалась!

Или может?

Она немного походила по кабинету, мягко ступая лакированными туфельками по богатому ковру, сплетая и расплетая пальцы.

Потом открыла дверь в приёмную. Там было полно народу – весёлые и озабоченные молодые люди с ноутбуками, папками и ежедневниками в руках. Анне Иосифовне нравилось, когда сотрудники именно в таком настроении: весёлые и озабоченные.

– Я всех, всех приму, – уверила она разом смолкших коллег. – Настенька, зайдите ко мне.

Секретарша торопливо вбежала в кабинет, плотно прикрыла за собой дверь и приготовилась выполнять поручения.

– Вот что, найдите Наталью Леонидовну, которая сенатор в Совете Федерации, и свяжите её со мной. Скажите, что мне нужен контакт в Беловодске, как можно более ответственный, например губернатор или на худой конец начальник полиции. Попросите бухгалтерию перевести Марии Поливановой небольшой внеплановый аванс за моей подписью, конечно. И на всякий случай узнайте, какие гостиницы есть в Беловодске, мне нужна самая лучшая. Сделаете?…

– Нет, ты ненормальная! – Маня всплеснула руками. – А если б я тебя стукнула этой штукой по лбу?!

«Эта штука» так и валялась на полу, куда Маня её бросила, обнаружив за печкой не злоумышленника, а подругу Лёлю.

– Манечка, я же не знала, что ты на меня кинешься!..

– А что мне было делать? Собака рычит, мне страшно! Я должна защищаться!

– Манечка, я задремала и не слышала, как ты вошла. Я ехала долго.

– Почему ты мне не позвонила, дура?!

– Я хотела сюрпризом, – смешалась Лёля. – Ты меня извини.

– Сегодня человека убили, – продолжала неистовствовать Маня. – Прямо у меня на глазах!

– Как?!

– Я вся на нервах, а тут ещё ты за печкой!

– Маня, что случилось?!

– Со мной ничего, – отрезала Маня Поливанова. – Меня хотели посадить в тюрьму, но не посадили. Велели не уезжать из города и ждать вызова в следственный комитет.

– Маня!

– Да, да! Так всё и было!

Она с размаху бухнулась в кресло и заплакала.

Лёля подошла и растерянно присела рядом.

Маня плакала, кулаками размазывала по щекам слезы.

– Я хотела Алексу позвонить. Ну ведь я тоже человек! Мне нужно кому нибудь позвонить, когда я в беде! И… и не стала…

– Позвонила бы мне!

– Да что от тебя толку!

– Можно подумать, от твоего Алекса толку больше.

– Главное, я им говорю, что вижу человека, ну Максима, которого застрелили, в первый раз в жизни, а мне никто не верит! Даже следователь, по моему, не поверил и отпустил только потому, что на книге увидел мой портрет.

– Маня, я ничего не понимаю. Давай я тебя покормлю, и ты всё расскажешь по порядку.

– Есть нечего.

– Да я всё привезла! – Лёля вскочила. – Еле донесла! Я даже печёнку купила, чтоб оладьи сделать, ты же обожаешь оладьи из печёнки.

– Обожаю, – подтвердила Маня, шмыгая носом.

– Ну вот, сейчас всё будет! И Вольке мячик такой зелёный, с пищалкой! Где у тебя свет зажигается?

Маня кивком показала, где выключатель. Он был старинный, круглый, его следовало не нажимать, а поворачивать, к нему шёл толстый витой шнур наружной проводки, как положено в деревенских домах.