— Может, у них еще не до конца сели батарейки, — предположил я. — А может, у них работает только ручной генератор. Может, среди них остался только один человек, у кого еще есть силы крутить ручку, да и то не больше нескольких секунд подряд.

— Может быть, — согласился Забрински. — Передай капитану их последнее сообщение, Керли.

«…олго не …держим…», — зачитал Браун. — Вот что мы получили, «…олго не …держим…». Я думаю, они передают — «долго не продержимся». Ничего другого это означать не может.

Свенсон окинул меня быстрым взглядом, и отвел глаза в сторону. Я никому больше не говорил, что начальник станции был моим братом, и знал, что капитан тоже никому об этом не рассказывал. Свенсон сказал Брауну:

— Дайте им контроль времени. Пускай выходят на связь каждые пять минут в течение часа. И еще передайте, что мы снова свяжемся с ними самое большее через шесть часов, а может, через четыре. Забрински, как точно вы взяли пеленг?

— Точнее не бывает, капитан. Я перепроверял раз десять. Ноль-сорок пять.

Свенсон направился на центральный пост.

— С дрейфующей станции «Зебра» не видно луны. Если верить доктору Карпентеру, погодные условия здесь совершенно одинаковые везде, а потому луна висит ниже их горизонта. Зная высоту луны для нас и их пеленг, как мы определим расстояние до «Зебры», по минимуму?

— Сто миль, как и говорил доктор Карпентер, — подтвердил Рэберн после того, как быстро произвел соответствующие вычисления. — По крайней мере.

— Итак. Снимаемся и ложимся на курс ноль-сорок. Будем придерживаться их направления и постоянно уточнять крюйс-пеленг. А когда пройдет ровно сто миль, попробуем найти другую полынью. Вызвать старшего помощника и приготовиться к погружению. — Капитан улыбнулся мне. — Взяв два крюйс-пеленга и, четко вычислив линию положения, мы выйдем на них с точностью до ста ярдов.

— А как вы собираетесь измерить расстояние в сто миль подо льдом? Я имею в виду — с точностью?

— За меня это сделает инерциальный навигационный компьютер. Поразительно точный прибор, вы даже не поверите. Я могу погрузить «Дельфин» у восточного побережья Соединенных Штатов и всплыть где-нибудь у восточных берегов Средиземного моря с точностью до пятисот ярдов от заданной точки. А на сотню миль, я думаю, погрешность составит не более двадцати ярдов.

Через пять минут после того, как были убраны радиоантенны в люки, «Дельфин» погрузился в полынью и двинулся подо льдом в заданном направлении. Два рулевых попросту сидели за пультом управления погружением и всплытием и спокойно покуривали — рулевая передача была автоматически замкнута на инерциальной системе, правившей кораблем с точностью, о которой в ручном режиме нельзя было и мечтать. Я впервые ощутил резкую вибрацию, сотрясавшую корпус лодки по всей его длине: «долго не продержимся», говорилось в последнем сообщении с «Зебры» — и «Дельфин» шел вперед на самых полных оборотах.

В то утро я не покидал центральный пост ни на минуту. И большую часть времени провел, заглядывая через плечо доктора Бенсона, который, уже отбыв свое пятиминутное дежурство в лазарете в тщетном ожидании пациентов, тотчас поспешил на свой пост к эхоледомеру. Теперь только от этой машины зависели жизнь или смерть людей на «Зебре». Нам предстояло найти другую полынью, всплыть на поверхность и взять крюйс-пеленг. Я уже сотый раз спрашивал себя, сколько людей уцелело после пожара на станции. Судя по безропотному отчаянию, ощущавшемуся в каждом из тех нескольких невнятных сообщений, что удалось перехватить Брауну и Забрински, было ясно, что их осталось немного.