Было, конечно, возможным, что обстоятельства вынудили Жезупа выбрать себе дом в другом месте, но Паркеру казалось, что предпочтение Жезупа было отдано дому по другую сторону дороги, в направлении, откуда он появился.

Паркер покачал головой. Повернувшись, спиной к “корвету”, проделав круг вокруг маленького белого домика, он пошел по своим следам.

Паркер пошел позади домов, пересекал лужайки, сады и заросли, которые указывали на вкусы их хозяев, осматривал все дома, мимо которых проходил, а этот большой дом был пятым после “корвета” и по направлению к дому Клер. Паркер увидел его и сразу же понял, что это был нужный ему дом: он стал осторожно приближаться, описав большой крюк, чтобы подойти к дому сзади, зная, что он будет менее заметен на фоне леса, чем на дороге и с другими домами на заднем плане.

Он увидел свет. Остановился, когда его увидел, потому что это не вязалось с общей картиной: Жезуп был не такой идиот, чтобы зажечь свет.

Но другой, Менни, был способен на это.

Свет был едва заметен из окна, замаскированного изнутри пластиком и шторой, опущенной донизу. Он был виден между шторой и оконной рамой.

Свет очень слабый. Паркер нахмурил брови, рассматривая его, наконец понял, что это была свеча. Электричество, вероятно, было выключено. Вода тоже: в этой местности люди, прежде чем приготовить дом к зиме, спускали воду из системы отопления.

Вероятно, Менни потребовался свет, чтобы осмотреть рану, которую нанес Паркер в плечо или руку. Жезуп согласился на это, рискнул зажечь маленькую свечу в одной из комнат, расположенных позади дома.

Но если Жезуп был действительно хитер, то он не стал бы заниматься Менни в таких обстоятельствах.

Вдоль дома, сзади, было выстроено что-то вроде веранды, и через нее Менни и Жезуп проникли в дом. Они, вероятно, сделали все, что могли, чтобы скрыть свои следы, но им было невозможно снова прикрепить пластик изнутри и он свисал с одной стороны: практически он был оторван по всей высоте двери.

Жезуп очень осторожно вскрыл дверь, не было никаких признаков взлома, и он старательно закрыл ее, когда они с Менни вошли в него.

Все это указывало, что запор двери состоял из крюка, который можно было поднять, просунув лезвие ножа в щель между дверным полотном и рамой. Паркер достал свой нож, просунул в щель, нащупал крюк, поднял его и одновременно с этим повернул ручку двери, опираясь плечом о створку двери.

Дверь бесшумно отворилась.

Паркер подождал тридцать секунд, потом тихонько толкнул: створка двери задела что-то, и что-то тихонько звякнуло. Теперь проем достиг, примерно, десяти сантиметров. Паркер присел на корточки, просунул левую руку и стал осторожно щупать с той стороны, чтобы понять, что за препятствие, на которое наткнулась дверь. Его пальцы нащупали картон, послышалось новое звяканье и очень близко.

Бутылки с содовой. Десять картонных ящиков с пустыми бутылками от содовой. Жезуп после того, как вошел, обшарил весь дом и, обнаружив коробки с пустыми бутылками, поставил их позади двери, которую только что взломал. На случай, если Паркер попытается войти сюда, то должен будет их опрокинуть: своего рода сигнал тревоги.

С большой предосторожностью, действуя в темноте, Паркер рукой, шаря за дверью, поднял один ящик и положил его сбоку, потом оттолкнул другой подальше.

Было ли это все? Он продолжал шарить, насколько ему хватало длины руки, но ничего не встретил. Он поднялся и толкнул дверь, которая открылась бесшумно.

Внутри было темно, как в печи. Паркер продвигался ощупью и догадывался, что находится на кухне. Опасаясь ловушек, он шел вдоль стен, ощупывая их руками: таким образом он дошел до двери, находящейся напротив входа, и осторожно миновал ее.

Свет. Очень тусклый и настолько слабый, что едва-едва что-то освещал: половину времени он колебался так, что ничего совсем не было видно.