Изменить размер шрифта - +
Ты не принадлежишь себе, как и твоя одежда, как и дорогие вещи, которые находятся в твоей комнате. Все принадлежит дею, кто бы им ни стал.

Взгляд Джулии упал на шлепанец госпожи Фатимы, который мерно постукивал по полу. Не было сомнения, что она испытывала удовольствие от своих слов. Но в истинности сказанного сомневаться не приходилось.

— Разве ничего нельзя сделать?

— У тебя есть шанс заслужить благосклонность Али паши рвением, которое ты выказываешь, чтобы посадить его на трон. Он уже ценит тебя и просил меня передать благодарность за твои усилия. Но все-таки я, имея некоторый опыт в таких делах, предупреждаю тебя: трудно рассчитывать на благодарность принцев. Если ты не окажешь Али паше какой-нибудь великой и неоценимой услуги, тебя забудут в борьбе за трон и в упоении победой.

— Я постараюсь запомнить, о могущественная жена дея.

Госпожа Фатима удовлетворенной улыбкой встретила видимое унижение Джулии.

— Прежде чем ты уйдешь, я хочу сказать еще одно. Мне не нравится, что мой муж не встает с постели после болезни. Мне кажется; что силы возвращаются к нему подозрительно медленно. Не находишь ли ты это странным?

— Он уже не молод, и болезнь… — начала Джулия.

— Тем не менее не в его характере так падать духом и столь мало интересоваться происходящим. Я боюсь, что его хворь, так сказать, продлена.

— Возможно, он копит силы к весне?

— Не будь такой наивной! — Сердито воскликнула госпожа Фатима. — Неужели мне снова придется развеять твою наивность? И подозреваю, что кто-то в доме использует яд малыми дозами, которые не сразу отражаются на состоянии раба, снимающего пробу с пищи. Такие вещи делаются не в первый и, боюсь, не в последний раз.

— Думаю, это возможно… — произнесла Джулия.

— Клянусь всеми джиннами! — воскликнула госпожа Фатима. — Не только возможно, но и очень вероятно. Хорошо, что о Мохаммеде дее заботится не одна женщина.

Джулия наклонила голову.

— Я скажу Базиму, чтобы он был бдителен.

— Безусловно, карлик знает об опасности. Однако не помешает сообщить ему, что другие тоже знают о ней, и напомнить о долге.

Как выяснилось, госпожа Фатима была права: Базим поклонился, согнувшись пополам, точно сломанный паяц.

— О воплощение изящества, — сказал он. — Ты оказываешь мне великую честь, делясь со мной тревогой о хозяине. Меня тоже беспокоил недостаток сил у эфенди. Сегодня я отдал приказ на кухню, обязывающий каждого, кто готовит блюдо, отведать его. И вот раб, занятый приготовлением шербета, любимого напитка дея, уже корчится на своем тюфяке. На него средство подействовало гораздо сильнее, чем на хозяина и раба, пробующего блюда, так что следует признать — Мохаммед дей получал все увеличивающуюся дозу этого яда продолжительное время.

— Произнес ли раб имя человека, который просил его применить яд?

— Нет, прекрасная госпожа. Он почти не может говорить, слов невозможно разобрать. Похоже, к ночи он умрет. В любом случае, сомнительно, что он был связан с кем-нибудь, кроме посредника, возможно, стражника или раба, которому платил тот, кому это было наиболее выгодно.

Базим тщательно избегал ее взгляда. Но оба они знали имя человека, о котором шла речь.

— Можно ли сделать что-нибудь, чтобы доказать вину этого человека и положить конец заговору?

— Нет, — сказал Базим и его грустные, как у спаниеля, глаза потемнели. — Время еще не пришло.

Вскоре после этого случая здоровье дея улучшилось, хотя цвет кожи остался желтым. Джулия опасалась, что его ум тоже пострадал, так как он подолгу сидел, глядя в пустоту, а затем, возвращенный к действительности, не сознавал, что прошло время. Он становился все более зависимым в своих решениях от советчиков: от своего великого визиря, от внука, от капитана янычар.

Быстрый переход