Их было восемь, но кухонная стойка располагалась выше ее талии, и со связанными за спиной руками дотянуться было невозможно.

Чтобы достать нож, ей пришлось наклониться и зажать подставку для ножей под мышкой, как лассо. Изогнувшись вбок, она перевесилась через стойку. Руки горели от боли, когда она, с трудом шевеля ими, сдвинула их чуть влево и попыталась схватиться за блок ножей, но не смогла его удержать.

Потея от усилий, она попробовала снова, и боль была такой сильной, что перед глазами вновь вспыхивали звезды. С четвертой попытки ей удалось, и блок ножей с грохотом упал на край стойки.

Теперь ножи торчали горизонтально и почти на уровне столешницы. Полная надежд, она повернулась к ним спиной и связанной рукой дотянулась до длинного разделочного ножа. Она обхватила пальцами рукоятку…

– Нет-нет-нет, – раздался голос. Он стоял у кухонного стола и наблюдал за ней. Она сделала шаг вперед и почувствовала, как нож гладко выскользнул из блока. Крепче сжав рукоятку, она повернулась и попятилась к нему, но ей не хватило скорости. Он шагнул в сторону, она споткнулась и упала, больно приземлившись на рукоятку ножа и собственные связанные руки.

– Ты не оставишь меня в покое, да? – спросил он тихо и спокойно. Она вскрикнула, попыталась брыкаться, но он ухватил ее ноги, поднял с пола и бросил обратно на диван-кровать.

Он занес над ней нож, и она увидела, как он оглядывается, лихорадочно пытаясь понять, что делать. Он схватил нижнюю часть складной рамы и наклонил, подняв ее ноги. Ее тело согнулось пополам, он навалился сверху, придавил ее весом и металлическим каркасом дивана-кровати. Все тело ожгло болью, плечи выскочили из суставов, колени поднялись над головой. Кляп во рту двинулся вниз по горлу, сдавливая трахею.

А потом нож вонзился ей в спину, распорол щеку, бедро, икру. Он втыкал нож в матрас.

Она не могла дышать, неистовые удары не прекращались, нож погружался в ее тело, матрас давил сверху.

Она надеялась, что смерть наступит быстро, но три минуты до того, как ее желание было исполнено, стали для нее вечностью.

1

Главный инспектор полиции Эрика Фостер стояла в пустой комнате ветхого викторианского дома. В окно давил мрачный серый октябрьский вечер. Половицы местами прогнили, по потолку расплылось желтое влажное пятно, слилось со стеной и потекло вниз, оставляя пузыри на выцветших обоях в цветочек. Голая лампочка в сорок ватт окутывала комнату тусклым светом. В складках зимнего пальто Эрики зазвонил телефон. Сестра, Ленка.

– Эрика, я только что пыталась связаться с тобой по фейстайму, – сказала она по-словацки.

– У меня новый телефон, я еще его не настроила, – честно призналась Эрика, переложила телефон к другому уху и подняла воротник, чтобы стало чуть теплее.

– Ну, как дела в новом доме?

– Хорошо. Грузчики доставили все мои коробки, и… – Эрика огляделась по сторонам, пытаясь представить, как она собирается сделать из этой дыры что-то напоминающее дом, и внезапно осеклась, когда за стеной раздался пронзительный грохот.

Она вышла из гостиной в коридор, ее шаги гулко стучали по голым половицам. Полчаса назад она включила термостат на тридцать градусов. Батарея, похоже, билась в агонии, но ничего не согревала. На миг наступила тишина, а потом вновь загрохотали трубы, эхом отдаваясь от темной площадки наверху.

– Что это за шум? Ты можешь перезвонить по скайпу?

Эрика обвела глазами коридор, заставленный коробками. В одной из них лежали ее удостоверение и рация. С чего она вообще взяла, что сможет справиться? Мебели ей отчаянно не хватало, не было даже кровати. Лучше было бы попросить владельца съемной квартиры дать ей там пожить еще месяц и за это время попытаться хоть немного привести дом в порядок.