— Ну? Что я говорила? — хохотнула мне на ухо Наяда, когда ее супруг увел мисс Шип в прихожую раздеться. — Подметки на ходу режет! Подумаешь, большое дело! Пусть это чучело отвечает по телефону, не жалко. С моей-то внешностью и неотразимым шармом, — она лукаво усмехнулась, — нетрудно быть великодушной.

— Рада за тебя, но я здесь абсолютно не…

— Ошибаешься, Элли. Думаешь, зачем Лео попросил тебя остаться? Чтобы все было по-честному, два на два. Я тебя не отпущу. Ты уедешь, а мы битый час будем вести беседу о ее коллекции телефонных справочников, вместо того чтобы сразу перейти к делу, то бишь к фунтам и пенсам.

— Благодарю вас. Не откажусь от глотка шерри.

Наяда уставилась на меня настороженно, удивившись моей непоследовательности. Но тут в гостиную вернулись любимый супруг и соискательница места секретарши. Пока джентльмен наполнял бокалы, дамы чинно расселись по местам: мы с Наядой в глубоких креслах-близнецах, Глэдис — на диване в сторонке. Будь на ее месте кто другой, подобный жест сочли бы дурным тоном, а трясущаяся мисс Шип вызывала лишь сожаление и улыбку. Мне стало не до смеха, когда я вспомнила свое собственное очаровательное поведение. Не тебе рассуждать о правилах приличий, Элли Хаскелл, после вчерашней безобразной сцены на крыльце Мерлин-корта! Как ты встретила бедняжку Глэдис?..

Странное дело — бесцветные глазки за мутными кругляшами очков светились дружелюбием, словно позорный инцидент мне всего лишь пригрезился. С чего бы такое благородство? И сердце радуется, и как-то не по себе… Однако времени на психоанализ не осталось. Пора было хоть что-то сказать, пока наши улыбки не прилипли к губам намертво.

— Как самочувствие, мисс Шип?

— Страшно нервничаю.

— Что вы говорите! — Наяда была сама любезность. — Никогда бы не подумала. Прелестно выглядите, мисс Шип… Очень миленькое платьице.

— Спасибо. — Трепещущая Глэдис натянула на острые коленки подол грязно-серого мешка, уродливее которого мне еще встречать не приходилось, и робко вскинула глазки на Лайонела. — Нет, благодарю, дорогой мистер Шельмус. Крепкие напитки, как вы знаете, плохо действуют на мой чувствительный организм.

— Страдаете несварением? — поинтересовалась Наяда.

— Нет, запорами.

— Какая неприятность! — сорвалось с моего языка прежде, чем до сознания дошел смысл ответа. Чета Шельмус благопристойно смолчала.

Лайонел подал мне рюмку с коралловой жидкостью, протянул такую же супруге, опустил поднос на стеклянный столик и устроился на диване рядышком с экс-органисткой. Замужней женщине не пристало заглядываться на других мужчин, но, ей-богу, отвести глаза от Лайонела было выше моих сил. Таких красивых мужчин и на экране-то не часто увидишь, а уж в жизни… Давно перешагнув полувековой рубеж, он все еще входил в силу. Расцветал, если этот термин применим к сильному полу. Суровые темные брови в сочетании с гривой серебристых волос выдавали натуру столь же страстную, сколь и властную.

Стоп, Элли! Не распускай слюни. Промокнув губы тончайшей салфеточкой, я обвела взглядом собутыльников и одну воздержавшуюся. Откроет кто-нибудь из них рот наконец или нет?

— Ну что же! — Наяда сияла, как витрина ювелирного магазина. — По такому случаю не грех и тост провозгласить!

Лайонел подался вперед, сцепив длинные пальцы.

— Я никак не ожидал, киска, что ты воспримешь все так легко… по-дружески. Мы с Глэдис были готовы к скандалу.

— Да-да, — пискнула серая мышка, заливаясь желтоватым румянцем.