|
Он, профессор, дробясь, и зеленея, и мигая, лез в ландо такси, а за ним, цепляясь за рукав, лез механический шар в одеяле. Профессор на крыше, на белом экране, закрывался кулаками от фиолетового луча. Засим выскочила огненная надпись: "Профессор Персиков, едучи в авто, дает объяснение нашему знаменитому репортеру капитану Степанову". И точно: мимо храма Христа, по Волхонке, проскочил зыбкий автомобиль и в нем барахтался профессор, и физиономия у него была, как у затравленного волка. - Это какие-то черти, а не люди, - сквозь зубы пробормотал зоолог и проехал. Того же числа вечером, вернувшись к себе на Пречистенку, зоолог получил от экономки, Марьи Степановны, 17 записок с номерами телефонов, кои звонили к нему во время его отсутствия, и словесное заявление Марьи Степановны, что она замучилась. Профессор хотел разодрать записки, но остановился, потому что против одного из номеров увидал приписку: "Народный комиссар здравоохранения". - Что такое? - искренне недоумевал ученый чудак. - Что с ними такое сделалось? В 10 с 1/4 того же вечера раздался звонок, и профессор вынужден был беседовать с неким ослепительным по убранству гражданином. Принял его профессор благодаря визитной карточке, на которой было изображено (без имени и фамилии): "Полномочный шеф торговых отделов иностранных представительств при Республике советов". - Черт бы его взял, - прорычал Персиков, бросил на зеленое сукно лупу и какие-то диаграммы и сказал Марье Степановне: - Позовите его сюда, в кабинет, этого самого уполномоченного. - Чем могу служить? - спросил Персиков таким тоном, что шефа несколько передернуло. Персиков пересадил очки с переносицы на лоб, затем обратно и разглядел визитера. Тот весь светился лаком и драгоценными камнями и в правом глазу у него сидел монокль. "Какая гнусная рожа", почему-то подумал Персиков. Начал гость издалека, именно попросил разрешения закурить сигару, вследствие чего Персиков с большой неохотой пригласил его сесть. Далее гость произнес длинные извинения по поводу того, что он пришел слишком поздно: "но... господина профессора невозможно днем никак пойма... хи-хи... пардон... застать" (гость, смеясь, всхлипывал, как гиена). - Да, я занят! - так коротко ответил Персиков, что судорога вторично прошла по гостю. Тем не менее он позволил себе беспокоить знаменитого ученого: - Время - деньги, как говорится... сигара не мешает профессору? - Мур-мур-мур, - ответил Персиков. Он позволил... - Профессор ведь открыл луч жизни? - Помилуйте, какой такой жизни?! Это выдумки газетчиков! - оживился Персиков. - Ах, нет, хи-хи-хэ... он прекрасно понимает ту скромность, которая составляет истинное украшение всех настоящих ученых... о чем же говорить... Сегодня есть телеграммы... В мировых городах, как-то: Варшаве и Риге, уже все известно насчет луча. Имя проф. Персикова повторяет весь мир... Весь мир следит за работой проф. Персикова, затаив дыхание... Но всем прекрасно известно, как тяжко положение ученых в советской России. Антр ну суа ди <Между нами говоря... (фр.)>... Здесь никого нет посторонних?.. Увы, здесь не умеют ценить ученые труды, так вот он хотел бы переговорить с профессором... Одно иностранное государство предлагает профессору Персикову совершенно бескорыстно помощь в его лабораторных работах. Зачем здесь метать бисер, как говорится в священном писании. Государству известно, как тяжко профессору пришлось в 19-м году и 20-м во время этой хи-хи... революции. Ну, конечно, строгая тайна... профессор ознакомит государство с результатами работы, а оно за это финансирует профессора. |
