Вениамин Лабудянский – это подающий надежды молодой кинорежиссер. Как он их подает, не знаю, кроме пары рекламных роликов какого-то клея, он ничего пока не снял, но зато написал сценарий, копия которого валяется у меня в столе. «Занесенные снегом». Психологический боевик с элементами драмы. Лабудянский утверждает, что сценарий крут, тянет на какую-то «Нику», осталось лишь найти спонсора и снять картину. Я пока не успел оценить шедевр и узнать, кого и почему занесло снегом, хотя именно для этого режиссер и приволок мне свое творение месяц назад. Мол, есть пара эпизодов, связанных с работой органов правопорядка, и не хотелось бы допустить досадных оплошностей, ибо сам автор знаком с данной темой поверхностно. Вероятно, он звонил вчера узнать мнение. Черт, говорить ему, что руки не дошли, как-то неловко, хотя так оно на самом деле и есть. Мне с головой хватает чтения протоколов, заявлений, жалоб и приказов, какие уж тут сценарии. Но придется читать, раз обещал. Хотя можно обрадовать, что вещь действительно классная, никаких ошибок, Тарантино отдыхает. Пускай с Богом снимает. Тем более, пока спонсора нет, дальше разговоров дело не пойдет. Да, так и сделаю. Или Жоре отдам прочитать. Он кино страшно любит, особенно катастрофы и «ужастики». Мало ему в жизни и того и другого. А хрустальная мечта детства и зрелости – попасть на большой экран. На малый он уже разок угодил – заливал телезрителям «Криминальной хроники», как борется с наркоторговлей. Попросил при этом закрыть ему полоской глаза. «Стыдно людям в глаза глядеть?» – уточнил я. «Лучше иметь полоску на глазах, чем в углу фотокарточки», – резонно ответил он. Этим Жорин актерский опыт ограничивался, но он упорно ждет своего часа, даже отправил на «Ленфильм» свой анфас и профиль.

С Лабудянским я познакомился, как это у нас, сыщиков и бывает, в ходе выполнения своих прямых обязанностей. Год назад квартиру режиссера обнесли, цинично выбив хилую дверь ногой. Я немедленно отреагировал, быстро выехал, качественно все запротоколировал, то есть, показал высокий профессиональный уровень. Вещички, правда, так и не нашлись, мы, увы, не всесильны, но надежду я не теряю, глядишь что-нибудь, когда-нибудь и отыщется. Режиссер время от времени наведывается к нам, узнать о ходе расследования, я убеждаю его, что розыск активно ведется и преступник вот-вот приземлится на скамью подсудимых. Мы вместе обсуждаем смелые версии, чертим круг подозреваемых, планируем многоходовые комбинации. Хотя версия тут одна – дверная. Пожалел денег на нормальную дверь, вот и получай. И не вали теперь на злобных завистников таланта. Но я это режиссеру не говорю, чтобы не расстраивать. Каждый раз он уходит от меня с благодарностью во взгляде, стало быть, я свою продуктовую карточку, как говорил Жеглов, получаю не зря.

Я достаю из сейфа материалы, но подготовить их к отправке, похоже, не удастся. В кабинет заглядывает проснувшийся Георгий. Вероятно, услышал хлопок моей двери и решил отрапортовать о событиях минувшей ночи. Ночь, судя по внешнему облику напарника, выдалась Варфоломеевской. Георгий похож на воробья, нечаянно угодившего в миксер. Больше тут добавить нечего, поэтому ограничусь сказанной метафорой.

– Здорово, – мрачно приветствует он, протягивая руку, – чего в такую рань приперся?

– Надо, – коротко отвечаю я, – Хотя не такая уж и рань. Что, разбудил?

– Не до сна… Мокруха у нас. Всю ночь с Васькой пахали.

– Раскрыли, надеюсь?

– Раскроешь такое… У нас не семь пятен во лбу.

Насчет «пятен» подмечено в «десятку».

– Рассказывай.

Георгий разминает немузыкальными пальцами сигарету, прикуривает.

– Директора фабрики хлопнули.