Родители считали её возвращение необходимым, а рыжие насекомые были, по их мнению, неизбежным злом.

Но Рольф держался другого мнения. Он знал, что подумала бы в таком случае и что сделала бы его мать. Он ещё раз навестил Уоррена; сильно пахучее средство, которое он купил у торговца, в те дни называлось «горным маслом» — это была нефть. Когда ею смазали все щели в кроватях и стенах, насекомые исчезли.

Куонеб, в благодарность за сердечный приём, работал на ферме. Но через неделю он начал беспокоиться.

— У нас довольно денег, Нибовака. Зачем нам здесь оставаться?

Рольф как раз вытаскивал из колодца бадью.

Он поставил её на край сруба, посмотрел в колодец и тихо сказал:

— Не знаю.

Если бы он высказал всю правду, ему пришлось бы добавить, что его здесь прельщает семейная обстановка, единственная близкая ему семья. В нём была сильна любовь к семейному очагу, а как раз от этого и бежал Куонеб.

— Я слыхал, что моё племя ещё живёт в Канаде, за мысом Раус. Я хочу повидать их. Я вернусь в «Красном месяце» (август).

Они наняли небольшой челнок, и в одно прекрасное утро Куонеб, посадив Скукума на корму, взялся за вёсла и отправился в далёкое стодвадцатимильное путешествие по спокойным водам озера Джорджа и Шамплейна.

Вскоре челнок превратился в небольшое чёрное пятнышко, а затем и оно исчезло, ещё виднелись мелькающие вёсла, но и они скрылись за косой.

Рольф решил взять Аннету с собой в лавку, чтобы она выбрала платье. Она теперь совсем выздоровела. Они вдвоём сели, в челнок. Ни мать, ни отец не могли оставить её дома. Они не очень охотно отпускали их вдвоём, но что же делать? Девочка была так весела и так довольна.

На её лице отражалась не только чисто детская радость; опытный человек сразу заметил бы то, чего не уловил Рольф: она краснела, когда смеялась, всё время старалась подразнить своего «старшего брата» и тиранически командовала им.

— Теперь расскажи мне побольше о «Робинзоне Крузо», — начала она, как только они уселись в челнок.

Рольф повторил старую увлекательную повесть; она жадно слушала; но по временам спрашивала: — «Где была его жена? Как у него могла быть ферма без куриц? Сушёный виноград, должно быть, вкусен, но мне больше нравится свинина, чем козлятина».

Рольф, конечно, держал сторону Робинзона, и ему было неприятно, когда Куонеба назвали его слугой, Пятницей.

На западном берегу озера они должны были пригласить с собою для покупок миссис Каллан и взять у неё лошадь и тележку. Ни миссис Каллан, ни тележки дома не оказалось, но им любезно предложили лошадь. Аннета уселась верхом на одеялах и всю дорогу без умолку болтала, в то время как Рольф шёл рядом, серьёзный и внимательный, как и подобает старшему брату. Пройдя пять миль, они добрались до лавки Уоррена. Взволнованная, с разгоревшимися глазами Аннета выложила свою куницу, получила пять долларов и приступила к страшному делу выбора первого платья из самого настоящего печатного ситца; и Рольф нашёл, что радость приобретения нового ружья очень незначительна по сравнению с неизъяснимым радостным блаженством, которое способна испытать маленькая девочка, если дать ей полную свободу выбора цветного ситца себе на платье. «Красиво?» Как можно словами изобразить прелесть жёлтых колосьев, рассыпанных вместе с зелёными и красными маками по яркому голубому фону! Нет, если вы не видели платья Аннеты, вы не знаете, что такое красота.

Когда обнаружилось, что на остаток денег к чудесному приобретению можно присоединить ещё красный бумажный зонтик, все кругом просияли от радости, а торговец, увлечённый счастьем девочки, прибавил от себя ещё несколько блестящих, медных пуговиц.

Уоррен завёл харчевню — это с его стороны было хитростью, чтобы избежать тягостных обязанностей гостеприимства.