|
Церковный сторож их не встретил; Отец и Сын вдвоем сошли в темноту, где острое зрение — одна из немногих черт, унаследованных Али, — позволило им различить изваяния прародителей леди Сэйн и новый гроб, втиснутый между прочими. Простояли они там и вправду недолго — не молились и не говорили, — хотя Али чувствовал, как в горле поднимается комок, а к глазам подступают нежданные слезы: ему вспоминались доброта покойной и ее долгое заточение в разлуке со всем, что она любила, — и вот теперь ее тусклая Свеча погасла навсегда. Неужели жизнь — только это, и ничего больше? Ждет ли нас за смертным порогом новое начало — там, где только свет, движение, сила, любовь? Она в этом не сомневалась; Али желал, чтобы для нее это сбылось.
Когда оба вновь оказались на морозном солнце, лорд Сэйн устремил взгляд на простершиеся вокруг поля, завел руки за спину и стиснул в перчатках набалдашник кнута, подрагивавшего, будто хвост (которого лорд был лишен). «Не воображай, кстати, — заговорил лорд Сэйн, — что кончина этой леди принесет тебе существенную выгоду. Ты и в самом деле законный наследник ее земель, хоть и неухоженных, но избавиться от них у тебя не больше власти, чем у меня. Сохраняя их для будущих поколений, барышей ты не наживешь, а скорее растратишь последнее». «Мне это понятно, — отвечал Али, — и обсуждать условия я не собираюсь». «Буду с тобой откровенен, — продолжал его Родитель, — как был во всем остальном. Когда я лягу в этом или ином склепе (хотя подобного исхода и стараюсь всячески избегать), унаследованный титул не принесет тебе собственности— вся она растрачена. У тебя за душой нет ни шиллинга, а ренты и прочих денежных сумм, что причитаются тебе с материнского поместья, окажется недостаточно для покрытия даже нынешних долгов, которые начнут поступать, как только ты достигнешь совершеннолетия. Ты заложил свое будущее ради оплаты насущных нужд, поступив необдуманно, и теперь стоишь перед лицом быстрого разорения. Не вижу для тебя другого выхода, как только препоясать чресла, отправиться в людные светские края и найти там золотую Куколку, женитьба на которой разом восстановит наше семейное благополучие». «Не понимаю, о чем вы», — пробормотал Али. «Очень просто: девушка на выданье с двумя или тремя тысячами годового дохода, — пояснил лорд Сэйн. — Не обманываю себя насчет успеха твоей охоты на этом поле: несомненно, что даже наименее подходящие особи этого золотоносного племени предпочтут видеть мужем англичанина или, по крайней мере, представителя народа, им ближе знакомого. Однако охотник смышленый и находчивый найдет чем поживиться. По возвращении я предложу тебе Список, и ты сможешь присмотреться, с какой мишени начать». С этими словами его светлость взялся за уздечку, с камня у церковной двери вскочил в седло — и ускакал, не попрощавшись с сыном и не дожидаясь, что тот за ним последует; Али не слишком был задет подобным прощанием — на большее он и не рассчитывал. В этот раз Али ничего не возразил отцу, но отправляться в погоню за фортуной ни малейшего намерения не имел. Если он и решился бы помыслить о женитьбе — которая в его представлении была равносильна путешествию на Луну или обмену головами, — то единственным предметом его мечтаний стала бы Сюзанна. Однако Али никак не в силах был вообразить себя перед алтарем — или за переговорами о приданом — или его получающим, — хотя и знал, что все это дела самые обычные и заурядные, которые происходят повседневно. Ему известно было, что Державы заключают между собой Договоры, Короли отрекаются от Престолов, Морские Ведомства вербуют Матросов — но все это никак не касалось ни его самого, ни его дорогих друзей. Али не догадывался — не мог и вообразить! — что кроткая девушка, о которой он не переставал думать, с легкостью рисовала себе картину, для него немыслимую, — правда, не отваживаясь ни намеком, ни действием приблизить ее воплощение. |
