Осип Емельянович вспомнил, как в детстве, влюбившись в одноклассницу Наташку, писал ей стишки. Однажды поделился с приятелем, а тот разболтал всему классу, и пришлось Ёсе весь второй класс ходить с прозвищем «Пушкин». После каникул всё подзабылось, но иногда прозвище всплывало, вплоть до окончания школы.

«Не зря, видимо, меня в детстве Пушкиным прозвали, – внутренне рассуждал Брамс, – это, возможно, божий промысел, рок! Правильно моя мама говорила (царство ей небесное): всё, что ни делается, сынок, к лучшему. Вот и посмотрим, мамуля моя дорогая»!».

Глава 2. Лиха беда начало.

Осип не заметил, как подошёл к дому. Двор огорожен высоким забором, калитка наглухо заперта, сбоку кнопка. Гость даже не успел её нажать, как из невидимого динамика донёсся мужской басовитый голос:

– Слушаю вас!

– Я… это, – от неожиданности растерялся Брамс, – ну… в общем, я Осип Емельянович, – выпалил он.

Электрический замок зычно щёлкнул, и тяжёлая дверь, словно по мановению волшебной палочки, отворилась. Охранник выскочил из своей каморки, улыбаясь так, как будто во двор вошёл его самый близкий родственник.

– Мы вас давно ждём, Осип Емельянович, – объявил он, словно и впрямь с неделю ожидал гостя, – проходите, уважаемый, третий подъезд, вас проводить?

– Да нет, что вы! – смущённо ответил Брамс и, указав рукой на ближайший подъезд к воротам, спросил: – Это какой номер?

– Это шестой, дальше пятый, четвёртый, а вон ваш, в углу. Если что понадобится, обращайтесь. Дарья Андревна на месте, – именно так, с одним «е» в имени, сказал охранник.

«Хм, «обращайтесь». Интересно, что мне может понадобиться от охранника?», – мысленно усмехнулся Осип Емельянович.

По пути к своему подъезду Осип Емельянович повстречал женщину средних лет, на ходу осмотревшую его с ног до головы. Пропустив гостя мимо себя, женщина остановилась и уже со спины принялась внимательно его рассматривать. Брамс почувствовал, как в спину ему воткнули два электрических провода и с силой крутанули «динамо». Перед самой дверью в подъезд Осип Емельянович вдруг окаменел – в голову внезапно впрыгнула безрассудная мысль: «А что если.., – он даже зажмурил глаза, – …если кто-то во мне узнает попрошайку? Стыда ведь не оберёшься. Смотрите-ка, пейсатель, нашёлся! Ну, скажи, зачем ты сюда притащился, а, Гоголь-Моголь?»

Он с большим трудом каменной рукой вынул из кармана «пипку» для уличной двери и вложил её в электронное гнёздышко. Дверь премерзко заскрипела, Осип Емельянович потянул ручку и осторожно проник в подъезд.

* * *

Сразу вспомнились многочисленные приключения, связанные с ночёвками в подъездах в морозные ночи. Всякое случалось – и били, и просто выгоняли, и водой обливали, и ухо отрезать грозили (да и не только ухо), но всё же по личной спонтанной статистике Осипа Емельяновича хороших и добрых людей на свете оказалось гораздо больше. Брамс даже как-то, выпив лишний стакан согревающего напитка, учинил в подвале целую лекцию для своих сожителей, где утверждал, что человечество потому до сих пор и живо, что в целом не утратило чувства доброты и сострадания к братьям меньшим.