Дрейк встал с постели и, подойдя к Розалинде, осторожно положил руки ей на плечи.

– Почему ты не рассказала мне об этом якобы существующем проклятии раньше?

– Потому что тогда бы ты знал, какая я ужасная, как ты всегда и говорил.

– Я никогда не говорил, что ты ужасная.

– Ребенком очень часто…

Он грустно засмеялся и прижался щекой к ее уху, там, где кудрявились мягкие, тонкие завитки.

– Я просто надеялся, что ты подумаешь обратное. Кто бы мог подумать, что ты воспримешь мои слова всерьез.

– Я и не хотела. Но ты лишь подтвердил то, что мне уже было известно.

– Что же, сердце мое?

– Что я ничего не стою.

Он повернул ее к себе и заглянул ей в глаза. Затем одной рукой крепко обнял, а другой стал нежно гладить ее запылавшие щеки.

А ей и правда хотелось, чтобы ее утешили. Слишком долго она старалась быть сильной, слишком долго тянулось ее одиночество. А что, если дать волю чувствам и позволить ему завладеть ее сердцем и ее телом? Боже милосердный, ведь тогда она поступится не только правами на свой дом, она отдаст ему и душу. Хватит ли у нее сил уступить, а когда все закончится – спокойно пережить это?

Схватив гладившую ее руку, Розалинда поцеловала ладонь. Глаза наполнились слезами. Печаль ее была настолько глубока, что даже не было сил рыдать. Она лишь позволила соленому потоку литься по щекам.

Дрейк осторожно прижал руку к ее сердцу.

– Пусть печаль уйдет. Она не твоя, – проговорил он. – Она была бы моей, если бы я так не стремился к мщению.

– Нет, ты стал воплощением мечты моего отца. А я была какой-то девчонкой. Более чем бесполезной.

Он прижался губами к ее лбу и пробормотал:

– Ты самая необыкновенная женщина на свете. И как ты могла такое думать?

– Мое рождение стало причиной смерти моей матери. Она умерла, пытаясь родить сына. Я бы умерла за нее, если бы смогла. Я так ее любила!

Он грустно улыбнулся, отчего на его обветренном лице появилась сеточка морщинок.

– Значит, ты считаешь, что убила свою мать? – Он обхватил ее голову руками. – Моя дорогая, ты уже взрослая женщина. Я вижу следы прожитых лет в твоих морщинках, когда ты улыбаешься и хмуришься Их раньше не было. Твоя пышная фигура просто божественна. И все это говорит о том, что ты намного прекраснее, мудрее и живее, чем представляла себе та девочка, которой ты когда-то была.

Розалинда кивнула с печалью и покорностью, понимая, к чему он клонит.

– Ты уже слишком взрослая, чтобы цепляться за детские вымыслы. Ты не убивала свою мать. Твой отец обожал тебя. Я никогда не испытывал ненависти к тебе. И тебе не надо владеть этим домом, чтобы быть самой яркой звездой Англии.

Она закрыла глаза, до глубины души тронутая его словами.

– Ты женщина, так позволь же себе быть ею, пока еще не поздно.

– Я не могу…

Его губы замерли у ее дрожащих губ.

– Дай волю своим чувствам, любовь моя.

– Дрейк…

– Дай волю… – Его губы прижались к ее губам, а все остальное за него сказал поцелуй Она вздохнула, и его язык проник в сладкие глубины ее рта, дабы утолить терзавший его голод.

Чем больше Дрейк целовал ее, тем сильнее становился этот голод. Он прижал ее к себе так крепко, что если бы его желание исполнилось, они бы слились воедино. Она выгнулась ему навстречу, и его блуждающая рука встретилась с ее вздымающейся грудью.

Прежде ему хотелось грубо овладеть ею, стремительно насытить бушевавший в нем голод, но тем самым он уподобился бы любому животному, а она ощутила бы себя еще более никчемной.