– Жак, я же велела тебе не влюбляться в меня. Ты был очень нежен и внимателен, но я не для тебя. Я никого не смогу полюбить, мой дорогой мальчик.

– Я не мальчик! Я – мужчина!

Искреннее негодование вкупе с сильным акцентом лишь делало его еще милее, и Франческа вдруг почувствовала себя виноватой. Она ведь играла этим молодым человеком. Чем же она тогда лучше тех, кто играл ею? Чем отличается от Малькома? Она прижала цветы к сердцу, вновь занывшему при воспоминании о любимом. Все-таки плохо это или хорошо – наслаждаться близостью с человеком, даже если ей нечего дать ему взамен?

– Жак, я должна объясниться. Тебе, наверное, будет больно, но, увы… – Все еще держа цветы в руке, она подошла к нему, обняла его и, погладив по голове, успокаивающе зашептала ему на ухо: – Будь я другой, я отдала бы тебе и свою жизнь. Я действительно люблю тебя, Жак, но не так, как ты того заслуживаешь. Я сама не знаю, чего жду. Но одно несомненно – ты должен сейчас уйти и больше никогда не возвращаться. Если любишь, сделай это для меня.

– Это потому, что я актер? – прошептал он ей на ухо. – Потому что ниже тебя по положению в обществе?

– Нет-нет, конечно, нет! Не спрашивай меня, Жак. Просто повернись и уходи. Умоляю!

– Франческа…

– Пожалуйста, пожалуйста.

Она почувствовала, как он буквально сник в ее объятиях, а спустя мгновение отстранился и запечатлел целомудренный поцелуй на ее лбу. Он не стал усложнять ей жизнь. Слава Богу, что он актер. В его сердце образуется кровоточащая рана, но это будет лишь хорошо разыгранная сцена.

– Я никогда не забуду тебя, – прошептал Жак, и в глазах у него блеснули слезы. Он коснулся рукой ее лица, а она пыталась вспомнить, сколько раз в ее жизни эта прощальная сцена повторялась. Сколько же было возлюбленных? Неужели она стала такой пресыщенной?

Франческа не стала провожать его взглядом. Она смотрела на цветы в своей руке – нежные, бархатные, густого фиолетового цвета, более яркие, чем одеяния любого монарха или прелата. Когда-нибудь она будет спать на постели из анютиных глазок с тем единственным, которого ищет всю жизнь. Когда-нибудь.

По ее щеке скатилась одинокая слеза, но тут внезапный звук заставил ее поднять голову. В дверном проеме виднелся темный силуэт.

– Как давно вы здесь стоите?

– А вы как думаете? – спросил незнакомец.

На нем был черный камзол, а на лице она заметила шрам через всю щеку. Он выглядел изможденным и усталым, словно лошадь, которая уже сбила копыта, но все еще не могла найти стойло для ночлега.

– Что вам угодно? – холодно спросила Франческа.

После мучительного разговора с Жаком нервы у нее были натянуты как струны, и ей совершенно не хотелось быть очаровательной или учтивой.

– Хочу побыть мгновение с вами. – Он прислонился к дверному косяку; эта поза свидетельствовала не столько о дерзости, сколько о том, что его не волнует чужое мнение.

– Вы уже побыли, и больше, чем одно мгновение. Так что вам угодно?

Он устало улыбнулся:

– Не тратьте время на пустых юнцов.

Франческа в изумлении открыла рот, пораженная такой дерзостью, и едва не зашлась от ярости. Она никогда не позволяла себе проявлять гнев, никогда не повышала голоса, но в данный момент ей тоже не было дела до мнения других.

Шагнув к этому странному незнакомцу, она изо всех сил ударила его по щеке, На лице его остался красный след, который постепенно слился со шрамом. Но он даже не вздрогнул, словно привык к пощечинам.