– О нас подумай! – с радостью завозмущался полковник. – Сизый дым по всему дому…

– Неправда! – возмутилась я. – Курю лишь в саду или на балконе.

– Ага! – воскликнул страшно довольный Дегтярев. – Призналась! Балуешься табачком потихоньку! А кто в среду лгал? Кто говорил: «Я не прикасаюсь к сигаретам, а запах дыма с улицы натянуло, от соседей»? Значит, так, либо мы все ведем здоровый образ жизни, либо я ем ветчину.

– Ира, – каменным голосом приказал Кеша, – поднимись в комнату матери и уничтожь все запасы курева. Надеюсь, ты в курсе, где она заныкала отраву?

– Йес, – кивнула домработница. – Одна пачка в кресле, под подушкой, другая за картиной, на которой нарисован Хуч, третья под ковром, в углу, у стены.

– Действуй, – кивнул Кеша.

Я заморгала. Ну ничего себе! Всегда считала Ирку патологической лентяйкой, которой трудно отодвинуть занавески и протереть подоконник, а она, оказывается, даже под ковер заглядывает. Почему тогда не выгребает оттуда пыль?

Но я отвлеклась. Так вот сейчас, услышав сопение в коридоре, я сообразила, что Дегтярев снова крадется ни свет ни заря на кухню. Сопение стало громче, потом послышался глухой удар. Очевидно, полковник, стараясь незаметно добраться до лестницы, налетел в темноте на консоль. Давно заметила странную закономерность: ищешь днем по всем помещениям доску для скейта, шаришь по углам, но она сквозь землю провалилась. А решишь ночью спуститься во двор покурить, подкрадешься на цыпочках к черному выходу, не зажигая света… Трах‑тарарах! Вот она, не найденная днем доска, лежит прямо на дороге.

– Понаставили капканов, – свистящим шепотом пробормотал в коридоре Дегтярев, – человеку не пройти! Накупили дурацкой мебели на трясущихся ножках!

Заскрипели ступеньки, полковнику удалось найти лестницу, и теперь его сто кило преодолевали последнюю преграду на пути к калорийным бутербродам.

Я схватила халат. Ну, Дегтярев, погоди! Как аукнется, так и откликнется, кто к нам с мечом придет, тот от него и погибнет. Решил отнять у меня сигареты? Сделал мою жизнь дома почти невыносимой? Так я тебе сейчас не позволю открыть охоту на холодильник. Причем действовать стану с циничной жестокостью: подожду, пока Александр Михайлович, преодолев все «капканы», доберется до конечной точки путешествия, откроет дверцу холодильника, обозрит полки, протянет руку к упаковке с сыром, и тут…

Снизу понесся звон, я вскочила с кровати. Пора! Полковник уже в кухне, сейчас толстяк уронил на пол чашку. Надеюсь, он разбил не мой любимый фарфоровый бокал, украшенный изображениями тучных мопсов в красных шапочках?

Со скоростью борзой я бросилась по лестнице вниз. В отличие от неповоротливого Дегтярева хорошо знаю, где у нас что стоит, и всякие там комоды, подставки для цветов и напольные вазы мне не помеха. Ощущая себя быстроногой ланью, я долетела до столовой и… чуть не упала, запнувшись о нечто большое, перекрывавшее вход в комнату.

Я наклонилась и ощупала препятствие. Банди! Питбулю стало жарко, и он решил слегка остудиться, развалившись на паркете. Интересно, каким образом Дегтярев ухитрился не упасть, натолкнувшись на пса? Или пит приплелся сюда пару секунд назад? Но раздумывать на интересную тему было некогда, из кухни послышался тихий скрип, шорох, чавканье.

На пальцах, словно балерина, я долетела до выключателя и, с размаху ткнув в него, воскликнула:

– Кто это у нас напал на холодильник?

Резко вспыхнувший яркий свет озарил полковника, одетого в уютный голубой велюровый халат.

– Мама! – завизжал Дегтярев и шлепнулся на табуретку. – Это кто?

Я с презрением глянула на толстяка.