– Я не в ответе за поведение наших солдат, – произнес посол, нисколько не смутившись под гневным взглядом армянина, – и уж тем более за поведение варваров-сельджуков. Война есть война. Мне жаль, что твоя семья пострадала, воин. Я никого не хотел оскорбить. Если бы ты знал о судьбах мира больше, ты понял бы, что сам Господь Бог держит нашу руку во всех войнах. Нам Создателем даровано право – нести народам свободу и истинную веру. Вы же, армяне, отвратились от веры Христовой, впали в ересь монофизитства, ищете союза с нечестивыми измаильтянами – арабами, вот Бог вас и покарал нашими руками.

– Ложь! – выпалил Давид, теряя над собой власть. Цепкие руки дружинников схватили его за руки, плечи, полы архалука, а он пытался вырваться, чтобы добраться до посла. Тот же стоял невозмутимый, и лишь в глубине его глаз вспыхивали недобрые искры.

– Взгляни-ка, великий князь киевский, – сказал он, когда Давида Таренаци все-таки сумели усадить на место, – вот тебе и ответ, почему наша Богом хранимая империя вынуждена держать могучую армию и флот. Нас окружают варвары, которые, подобно обезьянам, тщатся подражать нам во всем. Они строят храмы по подобию наших, пользуются нашими знаниями, подгоняют свои законы под законы империи, копируют на свой лад наше военное дело и наши каноны в искусстве и литературе. Но истинная сущность этих дикарей тут же проявляется воочию, стоит им выпить лишний кубок вина!

– Я не варвар и не обезьяна! – загремел армянин. – И не тебе высокомерно говорить о народе, который раньше вас, ромеев, принял христианство. Не был бы ты послом, я бы тебе показал!

– В самом деле? – Посол впервые за вечер засмеялся. – Когда я ехал в земли руссов, я будто предвидел такую встречу и потому взял с собой своего слугу. Верно ты говоришь, варвар, – я посол и не могу ответить тебе на твои оскорбления, сделанные к тому же в доме твоего господина. Но мой слуга постоит за мою честь. Так принято в моей стране. Думаю, на Руси обычай такой же. Позволишь ли, князь?

– Позволю, – Хельгер гневно посмотрел на армянского воина. – Оскорбление, нанесенное послу в моем доме, нанесено мне. Посмотрим, как рассудят боги.

– Я согласен! – воскликнул Давид. – Свою честь и честь моего народа я буду защищать конным и пешим, с оружием или без оружия. Выбирай, посол, способ, каким мне лучше убить твоего слугу!

– Кто говорит об убийстве? – Посол поклонился Хельгеру и с неожиданной улыбкой сказал: – Не гневайся на своего дружинника, князь, лучше позволь ему отстоять свою честь, о которой он так сокрушается, а заодно и потешить нас зрелищем своей удали. В моей свите есть неплохой кулачный боец. Пусть твой дружинник сразится с ним в честном бою. Победитель получит награду от меня и от тебя. Честное состязание – лучший способ решить спор. Ты согласен?

– Слово гостя – закон. – Хельгер вновь метнул свирепый взгляд на Давида Таренаци. – Победитель получит награду. А проигравшего вымажут медом, вываляют в перьях и провезут по Киеву на осле задом наперед. Зови своего бойца, почтенный Софроний!

– Позови Маркела! – шепнул Софроний одному из сопровождавших его аколитов, а затем протянул кубок кравчему. – Вина! Хочу выпить за мудрого и справедливого князя Хельгера и его достойного наперсника князя Ингвара! Слава!

– Исполать! – грянули дружинники, поддержав тост патриция.

– Бог любит сильных и праведных, – сказал Софроний, осушив кубок, заглянул в серые грозные глаза Хельгера.