– Боюсь, что это не в моих силах. Они оба поступили на службу и до конца войны не смогут ее оставить.

– Но ведь они промышленники, предприниматели, не последние люди на Дальнем Востоке.

– И что с того?

– Но ведь может же быть для них хоть какое-то исключение.

– О каких исключениях ты говоришь, Анечка? Они призваны на службу, и в первую очередь добровольно пошли на этот шаг. Да даже если бы такое и было возможно, боюсь, что они не пойдут на это.

– И что, теперь до конца войны?

– Покинуть строй они могут только в трех случаях: получить ранение, ограничивающее их годность к строю, подписать документ, в котором обязуются не участвовать в дальнейших боевых действиях, но это в случае пленения или…

– Или погибнуть, – помертвевшим голосом закончила Аня.

– Да не расстраивайтесь вы так. Сережа поступил на флот и привлечен по линии снабжения, Макаров неглуп, чтобы не распознать выгоды иметь его на данной должности, к тому же там расположен наш завод, а он завязан именно на военные поставки, так что на передовую его не пустят.

– А Семен?

– А что Семен? Он имеет большой опыт в охране железнодорожных путей, так что занимается тем, чем и занимался в свое время, вот только сейчас там на порядок все проще: последних хунхузов разогнали еще два года назад.

– Тебя послушать – так там полное благолепие, – недоверчиво взглянула на него Аня.

– Отчего же. Есть возможность попасть под бомбардировку Того, но он этими безобразиями уже не занимается – Макаров отучил. Нельзя утверждать, что навсегда, но все же. Так, дамы, был несказанно рад вас видеть, но мне уже нужно бежать. Сегодня заканчивается погрузка припасов на шхуну, нужно проследить.

– Ты хочешь сказать, что, пока наши мужья воюют в Порт-Артуре, ты больше всего озабочен тем, чтобы направить сезонных рабочих в Магадан и Авеково?

– С Порт-Артуром я поделать ничего не могу, а вот содержать наши дела в порядке нужно.

– Но ведь это ты втравил их во все это. Я знаю. – Аня обличительно указала на него пальчиком, только комично при этом не выглядела – она сейчас походила на разъяренную фурию, так что лучше было ее не задевать. А еще лучше – просто молча ретироваться, оставив поле боя за нею. – Не уходи от ответа, Антон! Ты все время куда-то спешил, вечно опаздывал, был на взводе и беспрестанно теребил наших мужей. Такое впечатление, что ты знал об этой войне и спешно к ней готовился, а как пришло время, трусливо поджал хвост. Ведь это ты должен был быть там, а Сережа – заниматься делами здесь. Он всегда говорил: что бы ни случилось, он всегда будет рядом.

– Анечка, я был не меньше твоего удивлен его решением, поверь. Да, мы догадывались об этой войне, – а кто не догадывался? Да, мы готовились к ней, но Сережа и впрямь должен был оставаться здесь и заниматься делами.

– А Семен? – И эта туда же, боже, двух разъяренных женщин ему уже не потянуть, да ему не потянуть и одной.

– Семен должен был заниматься предприятиями концерна в Порт-Артуре при любом раскладе, – решил выдать часть правды Антон.

– А ты?

– Леночка?

– Не уходи от ответа! – Гаврилова даже притопнула ножкой.

– А я должен был отправиться в кругосветное путешествие с посещением Баден-Бадена, Куршевеля и других приятственных мест, чем и собираюсь заняться. – Видит бог, он пытался сдерживаться, но что тут поделаешь. Ну, Сережа, вот дай только бог встретить тебя живым и здоровым – сам вгоню в гроб, все через тебя, импровизатор хренов.

Боясь, что все может зайти очень далеко, Антон поспешил покинуть дом.