Резко затормозив, он начал лихорадочно оглядываться пытаясь найти возможность уйти от неведомой опасности. Но путь со всех сторон был перекрыт зверями, которые стали неспешно приближаться к нему.

"Щас сожрут", — мелькнула паническая мысль и он больше не раздумывая, бросился вправо, где почти рядом с дорогой плескалось болото. Чернея, среди кокетливо белеющих березок и покрытое толстым слоем мазута, вытекающим из прохудившихся резервуаров котельной.

" Уж туда то они не полезут", — думал он бредя по пояс в воде и мазуте.

Лучше в мазуте, чем в животе у медведя, но все три зверя вдруг торжествующе взревели и бросились вслед за ним, а обычное болото неожиданно закрутившись водоворотом вокруг него, стала засасывать его во внутрь — последнее, что он помнил — это была оскаленная морда жуткого зверя.

"Брррр, боррр, бырррррр, брммрмм", — тусклые назойливые звуки проникали в его сознание, потухшее совсем недавно. Его сознание словно раздваивалось и разтраивалось, он плыл в каком-то мареве, похожем на густой кисель и всеми силами пытался сфокусироваться, но пока безуспешно.

Неясное бормотание становилось все громче и громче, громче и громче, пока не перешло в инфразвук, после чего он стал различать слова, сначала неясно, а потом все четче и четче.

Да, да, да, кто тут у нас попался! — О, молодой, сильный — но еще слабый и глупый — но зато знающий!

Ленивый — но умеющий, гордый — но добрый, вспыльчивый — но отходчивый. Ну посмотрим, посмотрим, что из тебя получится — защитник или смазка для мечей пришельцев.

Так с трудом понимая слова и разбирая предложения, он плавал словно в омуте не видя и не чувствуя своего тела, пока в его голове не стали появляться мыслеобразы.

" Так, так, а ну ка — зайчик!", — и тут же в его голове, возник образ зайца — белого, с глупыми глазами, огромными лапами и мысль, — что они могут быстро размножаться, — так не то, не то, — чье-то сознание стало перебирать его образами, выбирая по его мнению оптимальный, — для какой-то только ему нужной цели.

Волк! — и его сознание послушно выдало образ Акеллы, смотрящего сверху на своих собратьев — нет, нет — слишком горд, сразу погибнет.

Медведь! — и снова сознанье выдало образ, огромного, дурно пахнущего зверя, то мягкого и плющевого, то дикого и безбашенного — нет не пойдет, — из крайности в крайность — погибнет.

Олень! — милый олененок — не пойдет.

Лось! — лось, он и в Африке, лось — понятно согласился с ним кто-то.

Лис! — и его сознанье выдало мудрого лиса, никогда и никуда не сующегося — не пойдет, не пойдет — категорически!

Кабан! — и опять образ дикого и тупого — да не пойдет и добавила — для тебя.

Рысь! — да неплохо, неплохо, но ближе к женскому все же.

Зубр! — слишком огромный.

Барсук! — не смешно.

Всё! Все лесные, более менее крупные звери, которых знал Ванин закончились. Жителей других стран — сущность отвергала, даже не рассматривая, ты должен быть похож на тех кто жил вместе с тобой рядом, а не чужестранцев.

Но Ванин больше никого не знал, оставались правда представители куньего семейства, всякие белки, ласки, хорьки и прочие горностаи, но это было несерьезно, пока его сознание не вспомнило об еще одном представителе куньих — Росомахе.

И сущность тут же зацепилась за него: — так осторожный, умный, сильный и выносливый, — с мощными зубами и кривыми острыми когтями, что помогают лазить по деревьям и не проваливаться в снегу — да несомненно, этот зверь подойдет!

И сознанье Ярослава Ванина, сделав резкий кульбит, исчезло — растворившись в меж пространственных переходах, чтобы снова возникнуть где-то там далеко, в чужом мире на чужой планете, названья которого он пока не знал.