|
– Лошадь поберегу, ей всё одно – пахота или дорога – страдать придётся, пусть покудова отдохнёт, пешком обернёмся. Час туда, час обратно, там узнать, по каким дням становой наезжает, а ежели он там, то когда ещё примет… – Паля, погодь, – жалобно протянула Феоктиста. – Чего ты взвился, ровно на шило сел? Может, ещё не поедем никуда, перебьёмся как-нибудь до следующего передела. Вид у Фекти с подбитым глазом и зарёванной харей был неубедительный, так что Платон отрезал решительно: – Следующего передела сто лет ждать. Нет уж, лучше сразу – пан или пропал. Наутро вышли в путь: Платон в новых лаптях и Горислав Борисович в щегольских своих штиблетиках. Дорога от города до Ефимково торная, начальство, случись что, приезжает в коляске. От Княжева до Ефимково дорога похуже, идёт где полем, где лугом, а где и через мокрый лес. Места пустые, на пути всего одна деревенька – Рубцово – полтора десятка изб. А Ефимково не деревня, а село, там не только кабак есть, но и церковь, и съезжая изба. Волостное начальство, самое ближнее и оттого самое въедливое, бывает не наездами, а в оговорённые дни. Вышли из дома заутро, но в скором времени попали в жесточайший туман. Хотя по дороге идти – и в тумане не собьёшься. Разбитая телегами колея и тропка по бровке, где, сберегая обувь, бредут странники. Чего ещё желать идущему? По сторонам молоко, а под ногами, всяко дело, путь различимый. – Сам-то в Ефимкове живёшь? – Можно сказать и так. Дом у меня там куплен, вот я и приезжаю на лето. А так я в городе. – Понятно… А про Беловодье зачем врал? – Не врал, – строго ответил Горислав Борисович. – Дойдём, всё покажу, ничего в карман не спрячу. – Чой-то больно долго идём. Пора бы уже Ефимкову быть, а ещё и Рубцова не видали. – Ничего, скоро дойдём. – Куда скоро? Говорю же, Рубцова ещё не прошли. – Прошли, прошли. Просто за туманом не видать. – Дома при дороге, как это не видать?! Вот она, дорога-то!.. – Платон ткнул пальцем под ноги и ахнул от испуга и удивления. На грязи, чуть подсохшей после весенней распутицы, чётко отпечатался невиданный след, словно проехала телега с колёсами в пядь шириной. Да и колёса не гладкие, а в рубцах да выступах, всякий размером в два пальца. – Батюшки! Это что за страсть господня? Горислав Борисович глянул и ответил равнодушно, как так и надо: – Колёсный трактор проехал. Дорога раскисшая была, вот след и отпечатался. – Что ещё за трактор, прости господи? – Ну… – Горислав Борисович пожал плечами, не зная, как объяснить простую вещь, – вот ты про паровоз на железной дороге слыхал, так это почти то же самое, только без рельсов. Прямо по земле едет. – Врёшь! Машину на чугунке специально рельсой сковали, а твоя страховидла, ежели и впрямь на воле бегает, весь народ попередавит! – Ну, ты простота! – усмехнулся Горислав Борисович. – Нашёл чего пугаться. На заводе машина – дело самое обычное, без рельсов стоит и никого не давит… – Не скажи. Только и слыхать: этому на фабрике пальцы оторвало, этому руку зажевало… А ведь заводской машине ездить не положено, на месте стоит. – Ладно, уболтал, – сдался Горислав Борисович. |
