Жюль Верн. Россказни Жана-Мари Кабидулена
Глава I ВЫХОД В МОРЕ ОТКЛАДЫВАЕТСЯ
— Ну что, капитан Буркар, значит, и сегодня выход в море откладывается? — Да, месье Брюнель. Более того, боюсь, мы не сможем выйти ни завтра, ни даже через неделю. — Это досадно… — Очень досадно, — покачал головой месье Буркар. — Чтобы прибыть к месту охоты в благоприятное время, следовало бы сняться с якоря еще в конце прошлого месяца. Вот увидите, англичане и американцы нас обойдут. — И все из-за того, что не хватает двух членов экипажа? — Именно, месье Брюнель… Без одного из них я просто не могу обойтись, без другого в конце концов обошелся бы, если бы не требования корабельного устава. — И этот другой, вероятно, бочар? — спросил месье Брюнель. — Нет, можете поверить, нет. На моем судне бочар так же необходим, как рангоут, руль или компас; ведь в трюме две тысячи бочек! — А сколько человек на борту «Святого Еноха»? — Тридцать два, месье Брюнель. Однако при полной команде полагается тридцать четыре. И мне, видите ли, гораздо нужнее бочар для лечения бочек, чем врач для лечения людей! Бочки — это такая штука, которая все время требует ремонта, в то время как люди… они ремонтируют себя сами… И вообще, кто же в море болеет? — Да, на таком свежем воздухе болеть грешно, капитан Буркар… и все-таки иногда… — Конечно, месье Брюнель, на борту и сейчас есть один больной. — С чем вас и поздравляю, капитан. Но что вы хотите, корабль есть корабль, здесь все подчинено морскому уставу. Когда экипаж насчитывает определенное количество офицеров и матросов, на борту должен быть врач… так положено… А у вас его нет. — И именно поэтому «Святой Енох» все еще в порту, а не на траверзе мыса Сан-Висенти, где ему следовало бы сейчас быть. Эта беседа между месье Брюнелем и капитаном Буркаром имела место часов около одиннадцати в гаврском порту между семафорной мачтой и стрелкой. Эти двое, один — капитан каботажного плавания, ставший офицером портовой службы, другой — командир трехмачтового судна «Святой Енох», знали друг друга с незапамятных времен. Эварист-Симон Буркар, пятидесяти лет от роду, имел заслуженную репутацию отличного моряка в гаврском порту, где приписано его судно. Холостяк, без семьи, без близких родственников, с юных лет на морской службе, он прошел все ее ступени, от юнги до капитана. Совершив не одно плавание в звании лейтенанта, потом старшего офицера на торговых судах, этот морской волк уже десять лет командовал китобойным судном «Святой Енох», он владел им вместе с фирмой братьев Моррис. Отличный моряк, одновременно осторожный, отважный и решительный, Буркар, в отличие от многих своих коллег, был неизменно вежлив, никогда не ругался и отдавал приказы с отменной учтивостью. Конечно, обращаясь к марсовому, он вряд ли говорил так: «Возьмите на себя труд отдать рифы фор-брамселя!» — или, обращаясь к рулевому: «Будьте так любезны, право на борт!», но считался едва ли не самым вежливым капитаном дальнего плавания. Следует, кроме того, отметить, что в плаваниях ему неизменно сопутствовала удача. И ни у офицеров, ни у матросов никогда не было повода для жалоб. А следовательно, если на этот раз экипаж «Святого Еноха» не был укомплектован, то это отнюдь не было признаком нежелания моряков служить под началом капитана Буркара. Месье Буркар и месье Брюнель остановились около металлической опоры сигнального колокола на полукруглой площадке в конце мола. Мареограф показывал самый низкий уровень отлива, и на сигнальной мачте не было ни флага, ни вымпела. |
