Аппетиты Будённого я этим несколько умерил, но чувствуется: будущий маршал просто загорелся идеей создать ударную часть из одних тачанок. С одной стороны, это сделает войну мобильной, а с другой – даже у бронированных тачанок не хватит силёнок атаковать укреплённые позиции с окопами полного профиля, дотами и заграждениями из колючей проволоки.

Но энтузиазм Семёна Михалыча увлекает и меня. Представляю себе рейд тачанок по японским тылам. Главное – прорваться через линию фронта, а там нам сам чёрт не брат. Но сам я такие вопросы решать не могу: не в моей компетенции. Хотя ничто не мешает написать соответствующий рапорт и отправить его начальству.

О, да к нам целая делегация! Строю подчинённых перед приближающейся конной группой командиров. Кроме комэска и персидского принца целая делегация – Ванновский, Маннергейм и Вержбицкий, будь он неладен.

Докладываю о ведущихся занятиях мобильной пулемётной команды.

– Николай Михалыч, вы не будете возражать, если мы поприсутствуем? – интересуется Ванновский.

– Почту за честь, Сергей Петрович.

Даю отмашку. Под грохот холостых очередей четыре тачанки мчатся по полю, демонстрируя перестроения для ведения разного рода огня – с колёс при наступлении, вдоль линии вражеских окопов и при отходе, – а также перемещения с последующим ведением огня с различных позиций: фланговых, фронтальных и так далее. Будённый ловко командует перестроения с помощью слегка изменённой под наши задачи флотской сигнальной азбуки – машет соответствующие комбинации разноцветных флажков с борта командирской тачанки.

– Впечатляет, – усмехается Ванновский, когда грохот выстрелов наконец смолкает.

– И идея с использованием флажкового семафора для отдания команд весьма кстати, – добавляет свои пять копеек Али Кули Мирза.

Вержбицкий наклоняется к уху полковника, что-то шепчет. Ванновский кивает. Мне это определённо не нравится. Никак штабс-капитан опять что-то затеял? Так и есть!

– А что по части результативности стрельбы?

– Легко, господин полковник.

Даю команду своей конно-пулемётной команде заменить холостые патронные ленты на боевые. Над окопами, изображающими вражеские позиции, поднимаются щиты с мишенями. Украдкой показываю Будённому кулак. Впрочем, он и сам осознаёт ответственность момента и даёт накачку остальным пулемётчикам и возницам.

К грохоту очередей теперь прибавляются стук пуль о дерево, а также летящие от щитов-мишеней во все стороны щепки.

Высокая комиссия тщательно осматривает мишени, от которых остались фактически рожки да ножки. Впечатлён даже Вержбицкий.

– Что ж, господа, – Ванновский оглаживает усы, – Николай Михалыч доказал нам, что не зря жжёт боеприпасы. Его задумка выглядит весьма эффективной. Думаю, стоит попробовать внедрить её в войсках, хотя бы в порядке эксперимента в вашем полку. При ближайшей возможности доложу командующему.

– Прошу прощения, господин полковник, – влезает Вержбицкий. – Пока она выглядит скорее эффектной. Об эффективности можно будет судить по результатам ближайшей атаки на вражеские позиции.

– Я планировал использовать отряд штабс-ротмистра для разведрейда в ближайших вражеских тылах.

– Можно совместить, господа, – встреваю я в разговор, который напрямую касается меня и моих людей. – Если совместить атаку с последующим пересечением линии фронта. По-иному нам тачанки на ту сторону не перетащить.

– Хотите взять такое мощное огневое средство в обычный разведрейд? Не будет ли это как из пушки по воробьям? – любопытствует Маннергейм.

– А если совместить разведку с диверсиями? Глубокий рейд по японским тылам.