Силой заставляю себя встать и заняться физическими упражнениями. Случайно нащупываю в кармане платок и вспоминаю записку Ли Юаньфэн. Неужели единственное спасение – побег? А как же мои охотнички? Верный ординарец, унтер Бубнов, наглец и бузотёр Сорока, братья Лукашины? А с другой стороны, что, им будет легче, если меня расстреляют за шпионаж с подачи Дзатоева? Жить хочется.

Достаю платок, пытаюсь дотянуться до окна с решёткой, чтобы повязать его на один из прутьев. В этот момент за дверью слышатся тяжёлые шаги пары людей, в двери поворачивается ключ. Быстро оборачиваюсь.

Входят двое конвойных, винтовки с примкнутыми штыками.

– Следуйте с нами, вашбродь.

На расстрел? Без военно-полевого суда? И с побегом не успел…

Закладываю руки за спину.

Идём по улице, вид стараюсь держать бодрый и независимый, но на душе кошки скребут. Особняк контрразведки проходим мимо. Меня заводят в штаб. Останавливаемся у одного из кабинетов. Один из моих конвоиров стучит в дверь, поворачивается ко мне.

– Вашбродь, вам сюда.

Вдыхаю глубоко, словно перед нырком на глубину, и толкаю дверь.

От стола на меня поднимает взгляд подполковник Николов.

Глава 16

– Господин подполковник? – удивлённо поднимаю бровь я.

– Не ожидали меня тут увидеть? – грустно усмехается он.

– Что есть, то есть, не ожидал.

Я уж не говорю, что первоначально думал, будто меня ведут, чтобы пустить в расход. Как говорится, не мы такие, время такое…

Внезапно Николов встаёт, одёргивает мундир и строгим официальным тоном произносит:

– Штабс-ротмистр Гордеев, от лица военной контрразведки приношу вам искренние извинения за действия моего коллеги ротмистра Дзатоева. К сожалению, господин ротмистр больше думает о своей карьере, чем о деле.

– Извинения приняты, – сухо говорю я, однако всё равно не расслабляюсь. Вдруг это просто ещё один способ расколоть меня и вывести на откровенность? Контора есть контора, рыцарям в белых перчатках там не место.

Но пока всё идёт хорошо. Николов возвращает оружие и амуницию, дожидается, пока я привожу себя в порядок. Мне бы, конечно, не мешало принять ванну, выпить чашечку кофе и побриться. Особенно побриться – терпеть не могу щетину на лице, а борода Гордееву не идёт.

– Подполковник Али Кули Мирза считает, что вы отбыли заслуженное наказание до конца, а военная контрразведка больше не имеет к вам претензий, – сообщает Николов. – Можете вернуться в строй, к исполнению ваших непосредственных обязанностей.

По тону чувствуется, что подполковник не договаривает. Мне, в принципе, всё равно, главное, что вот она – «щивабода, щивабода!»

– Чуть не забыл! – хлопает себя по лбу Николов.

Он лезет в сейф и достаёт из него… тот самый пресловутый вакидзаси, который принёс мне столько проблем.

– Это ведь ваше? – смеётся контрразведчик.

Бодро киваю. Нам чужого не надо, а своё хрен кому отдадим. Если только очень попросят под хорошее настроение.

– Господин полковник, разрешите задать вопрос?

Я нарочно повышаю Николова в чине. В прежней части наш прапор аж млел, когда его бойцы старшим прапорщиком называли. Всё-таки мы, военные, чувствительны к такого рода вещам.

– Конечно, – добреет Николов.

– Удалось выяснить, каким образом мой трофей попал в руки пленному японскому капитану? Поскольку я в это время отбывал наказание на гауптвахте, господин Дзатоев грешил на моих «сообщников», – не могу удержаться от подколки я.