– Входить в город до утра запрещено! – прокричал часовой.

– Я – сэр Саймон Лемань. Сейчас же открой, или тебе не поздоровится!

Часовые не вступали в пререкания с людьми короля. Рыцарь вновь оседлал коня и поехал ко дворцу. В конюшне он растолкал мальчика конюшего и, бросив ему поводья, вышел. Он шел твердой походкой, как все, кто привык проводить много времени в седле и держать спину прямо. Охрана у дворца, а в ней были люди Элинор, хорошо знавшие Саймона, беспрепятственно пропустила его. И тут решимость вдруг оставила его, он остановился, как будто темнота и тишина впервые напомнили ему, что уже ночь.

Он сделал несколько неуверенных шагов, как будто забыл дорогу. И тут вдоль коридора послышались легкие шаги. Саймон остановился и в ту же минуту чуть не был сбит с ног бегущим пажом, подростком. Саймон взвыл. Паж испуганно повторял:

– Кто здесь? Кто здесь?

– Ты, я смотрю, уже достаточно взрослый, чтобы заниматься шалостями по ночам на женской половине, – сказал Саймон сухо.– Но я никому не скажу, если ты мне окажешь одну услугу. Вернись и разбуди горничную леди Элинор Гертруду и попроси ее сказать своей госпоже, что я жду ее здесь.– Саймон поднял руку, чтобы, как всегда в минуты волнения, провести рукой по волосам. Но его рука в латной рукавице, ударив о шлем, произвела только клацающий звук. Он опустил руку.

– Ждет ее? Где? И кто? Я Вас не вижу.

– Сэр Саймон.

Где? Только не в Парадном зале. Когда он был пуст, каждый звук эхом отдавался в мраморном пространстве. И не во внутреннем дворе. Ночной воздух возбуждает.

– Где? – тупо повторил Саймон.– В зале, в апартаментах короля. И принеси мне огня!

Юноша проворно побежал обратно. Саймон медленно пошел за ним, еле волоча ноги. Стороннему наблюдателю могло показаться, что он нестерпимо устал, но когда он вошел в зал, то не бросился на скамью у стены или на стул у стола. Напротив, он остановился в дверях, вглядываясь в темноту, и паж снова налетел на него, вернувшись со свечой в руках. Юноша издал вздох удивления и ужаса, когда увидел, что плащ Саймона – весь в засохших пятнах крови.

– Мне зажечь все свечи, мой господин, и поставить их на стол?

Саймон как бы очнулся от забытья и взглянул на пажа:

– Да, и подожди за дверью. Возможно, ты еще понадобишься для выполнения поручений.

Юноша ничего не ответил, но на лице у него было написано разочарование. Он то думал, что будет свидетелем тайного любовного свидания! Сама мысль была так увлекательна – знать такой секрет, такую новость о самой молодой и красивой фрейлине королевы, и, может, кто то из старших пожелает купить у него эту тайну за монету другую, хотя с Саймоном шутки плохи, если он узнает об этом! Но, так или иначе, его надежды не оправдались. Из любовного гнездышка не посылают посланий. Паж воспользовался возможностью сбегать за плащом: им – любовное свидание или деловая встреча, а ему не очень то улыбается сидеть и ждать на холодном мраморном полу.

Элинор, разбуженная Гертрудой среди ночи, не сразу поняла, в чем дело. Саймон – Господи его благослови! – был чем то отдаленным. Казалось маловероятным, что он приедет среди ночи, только в самом экстренном случае. Элинор мгновенно поднялась и если бы не Гертруда, которая удержала ее, она могла бы побежать обнаженной по коридору. С помощью Гертруды она кое как набросила на себя пеньюар и, босая, с разметавшимися по плечам волосами, бросилась по коридору к королевским покоям. Гертруда бежала следом, зажав в руке пару домашних туфель своей госпожи. Ведь она будет виновата в том, если, не дай Бог, Элинор умрет от простуды или ударится на бегу.

– Саймон! – крикнула Элинор и, когда он повернулся к ней, и она увидела, в каком состоянии его доспехи и плащ, спросила:

– О боже! Ты ранен?

Его лицо было необычайно бесстрастным.