Лера как-то спросила Илью, как он относится к товарно-денежным отношениям между мужчинами с кошельками и женщинами с запросами.

Нормально отношусь, хмыкнул Илья, пусть тебя лучше имеет мужик с кошельком, чем родина. И вообще, это какой-то странный стереотип, считать, что если тебя имеет родина — это почетно и заслуживает уважения, а если богатый дядька, честно расплачивающийся по тарифу, — это неприлично и вне всякой морали. Вдаваться в объяснения Илья не стал, но Лера поняла, о каких отношениях с родиной идет речь.

Собственно, про эти отношения она давно стала кое-что понимать. Как и про многие другие вещи тоже. Например, что весовой коллекционный чай лучше и полезнее дешевого в пакетиках, а правильно сваренный кофе дорогого зерна вкуснее растворимого суррогата, и что жрать всякую дрянь, как большинство российских женщин, например, макароны с хлебом, не комильфо, и что в тридцать-сорок лет надо начинать принимать дорогие гормоны, чтобы законсервировать свою красоту и не превратиться в старуху уже в пятьдесят, и что если не будешь ценить и любить себя любимую, то ведь и никто другой не оценит. Из выведенных аксиом следовала одна, главнейшая: молодость — это товар, надо суметь им выгоднее распорядиться.

Ева называла дочь безнадежно испорченным буржуазным существом (и считала, что тут, видимо, кто-то со стороны Дымова подгадил; не иначе была какая-нибудь стерва с запросами, из тех, что привычны к шелковым простыням и булкам со сливками! Вот мы, Симаковы, всегда ставили на первое место духовность!).

Лера только зевала — как надоела эта ваша духовка! И с удовольствием закусывала скучную беседу вкусной конфеткой.

Если слушать Еву, то получается, что даже привычка есть с дорогой посуды — это неприличный буржуазный предрассудок, а иметь «буржуазные» привычки стыдно. А Лера, например, считает, что дурная привычка — как раз полностью отрицать значение быта и мелочей, которые определяют качество жизни. С этой точки зрения у нас большинство людей дурно воспитано. Советской властью, что ли?

Вот, скажем, Леру всякий раз раздражает Евина манера есть. Мать вечно куда-то спешит, все-то у нее бесконечные дела (тетки на телефонном проводе ждут своей возможности излить душу), нормально поесть, понятное дело, нет времени. И Ева зачастую ест, стоя с тарелкой в руках.

Лера говорит, раздражаясь: «Мать, ты же не лошадь, есть стоя!»

Ева смеется: «Да это же мелочи!» Ха, мелочи!

Между прочим, не зря говорят, что дьявол — в деталях. А подумать — так все важно.

Глава 10

После окончания школы Лера озаботилась вопросом, куда податься, и критически оценила свои возможности с тем, чтобы без иллюзий разложить по полочкам все, что имеется. В резерве значилось:

— юный возраст (но следовало признать, что это, увы, продукт скоропортящийся);

— смазливая мордашка и привлекательная фигура (спасибо маме и папе-пианисту);

— отдельной строкой «Черт побери, я даже не лишена внутреннего содержания!» (бабка-графиня напела про вечные ценности, и кое-что из ее песен даже принято на веру).

В общем, неплохой стартовый капитал, да еще мозги в качестве бонуса, то есть понимание того, как выгоднее распорядиться капиталом. Ну и где у нас сейчас легкие деньги? Правильно, в кино или извольте в модельки, девочка!

И Лера устремилась в модельный бизнес.