Когда то они были братьями. Они делились всем – детской, игрушками, играми, планами, тайнами. Они ходили рука об руку, и все смеялись при виде них, говорили, что близнецы Сильвери были неразлучны. Они делились всем.

Но они не могли поделить ее.

Раздался крик. Может, его голос. Была боль, удары, но он не ощущал их, не прямо. Они были с кем то другим. Клинок сверкнул возле его лица, но он поймал и выкрутил руку, держащую его. И когда он резко опомнился, нож был в его руке, и он был в коридоре у комнаты Хелении, сидел на коленях на груди брата, нож был поднят над одним из широких моргающих глаз Итана. Только кто то сжал его руку, остановил его.

Его отец проревел ему на ухо:

– Соран! Идиот, что ты творишь?

Соран смотрел на избитое лицо брата, понял, что его костяшки были в крови. Отец поднял его и отбросил, и Соран упал неуклюже на пол. Итан повернулся, кашляя, сплюнул кровь.

– Он безумен! – выдавил Итан, глядя на их отца. – Он напал на меня с тем ножом! Где Хеления? Что он с ней сделал?

– Хеления, – Соран прошептал ее имя и оглянулся на открытую дверь комнаты. Хоть в ушах гремело, он услышал чей то крик. Казалось, его мать кричала. – Хеления, – снова прошептал он, поднимаясь.

– Оставайся на месте! – закричал лорд Сильвери, стукнув Сорана по голове. Он прыгнул к двери, крича. – Что случилось? Что он… о, боги! Нет!

Движение справа привлекло внимание Сорана. Он повернулся, Итан сжался в комок и раскачивался.

Он поймал взгляд Сорана и медленно улыбнулся, открывая окровавленные зубы.

Мысль всплыла в тумане в голове, Соран раскрыл камзол и вытащил страницу заклинания. Он развернул ее и поднял между собой и братом, закрывая его лицо. Слова плыли перед глазами, но он покачал головой, сосредоточился и прочел их. Магия ответила на его зов, и мир вокруг него становился все ярче, пока все не затопил яркий свет.

Он стоял. В свете он едва видел Итана, сжавшегося на полу коридора, и его отец был на пороге комнаты Хелении. За отцом он увидел мать над трупом, который еще мгновения назад был полон жизни, тепла и любви.

Но она умерла. Хеления была мертва.

Он не запомнит, как покинул Дорнрайс. Он не запомнит, как пройдет через застывшую потрясенную толпу, охваченную его заклинанием. Он как то выберется на дорогу холма, спустится в деревню у гавани, а потом пройдет к берегу, где рыбак еще ждал в лодке. Может, он запомнил, как рыбак хмыкнул:

– Один, погляжу, – но, может, ему показалось.

Он моргнул пару раз и понял, что был уже на воде в канале между Роузвардом и Вимборном. Он бросил плащ с капюшоном в доме, и ветер трепал его голое лицо, бросал брызги на щеки. Соленая вода смешивалась с его слезами. Он дрожал, его камзол все еще был распахнут на груди.

Он опустил взгляд и увидел кровь. Кровь и красные лепестки роз прилипли к его коже.

Хеления.

Он снова видел ее лицо, глаза, округленные от боли.

Хеления.

Он ощущал ее умирающую плоть в своих руках, как ее любовь вытекала из тела.

Хеления. Хеления. Хеления…

Он любил ее. Ненавидел ее.

Он не мог даже думать об Итане миг. Он отомстит брату, конечно. Он заставит его заплатить. Но в тот миг он не мог даже ненавидеть его, вся его ненависть была сосредоточена на ней. Если бы она была верной, это не случилось бы! Если бы она дождалась его, если бы доверяла ему, если бы не предалась страхам…

Если бы она была такой, какой он хотел от нее…

Он закрыл глаза, опустил голову. Ветер бил по его плечам, отчаяние терзало душу. Если бы он нашел силы, волю, он бросился бы с лодочки в воду, чтобы волны унесли его на глубины.

Но…

Мысль расцвела в его голове, как идеальная роза. Он вдохнул. И не запах моря был в его ноздрях, а сладкий аромат духов.