Но если Хью Кэбот окажется таким честным человеком, каким его считает Эдмунд, Розамунда навеки избавится от своего дядюшки Генри, который скорее всего перехитрил сам себя.

Эдмунд дождался, пока всадники исчезнут за ближайшим холмом, прежде чем повернуться и войти в дом, чтобы начать уборку. Утром он вернется к своим обязанностям управителя.

Он и Хью вместе научат Розамунду всему, что она должна знать. Девочка станет достойной хозяйкой Фрайарсгейта, когда их больше не будет рядом, чтобы вести ее дела.

Фрайарсгейт, бывший местом недовольств и ссор при Генри Болтоне, сейчас снова стал уютным уголком, где царили счастье и радость, совсем как при родителях Розамунды. Вечером, в канун Дня всех святых, на склонах холмов зажглись костры. В парадном зале Фрайарсгейта на стол водрузили высокий канделябр. Стены украсили гирляндами зелени. Главным блюдом пиршества был сладкий яблочный пудинг, который разделили между сидевшими за высоким столом. В пудинге были запечены два кольца, две монеты и два мраморных шарика.

— У меня монетка! — взволнованно вскричала Розамунда, со смехом выуживая пенни из ложки.

— И у меня тоже, — фыркнул Хью. — Значит, жена, как гласит поверье, мы разбогатеем. Впрочем, у меня уже есть богатство — это ты!

— А что ты получил, Эдмунд? — спросила девочка.

— Ничего, — со смехом признался тот.

— Но это означает, что твоя жизнь будет полна неопределенности, — разочарованно протянула Розамунда, запуская ложку в общее блюдо. — Я найду тебе кольцо!

— Но он уже женат на мне, — напомнила Мейбл. — Оставь кольца судомойкам, которые доедят все, что останется на столе, моя юная леди.

— А тебе что-нибудь попалось? — не унималась девочка.

— Шарик, — вздохнула Мейбл.

— Нет-нет! — охнула Розамунда. — Это означает, что твоя жизнь будет одинокой!

— Но она уже не одинока, — отмахнулась няня. — У меня есть ты и мой Эдмунд. И все эти поверья — чистая глупость!

Розамунда в сопровождении мужа вышла из зала во двор, чтобы раздать хрустящие яблочки из плетеной ивовой корзины своим арендаторам, собравшимся вокруг огня. Яблоки в это время года считались добрым знаком и принимались с поклонами, приседаниями и благодарностью от обитателей Фрайарсгейта.

Настал День всех святых, и в домах жителей поместья устроили праздничные обеды в честь святых, известных и неизвестных. Второго ноября праздновали День всех душ.

Дети Фрайарсгейта ходили по домам, от двери к двери, и хозяева награждали их соул-кейкс — маленькими овсяными печеньями с кусочками яблок. На девятый день ноября Розамунда сделала сюрприз мужу, устроив пир в честь дня его рождения. Она также подарила ему серебряную заколку, украшенную черным агатом, принадлежавшую ее отцу и деду.

— Надеюсь, вам она понравится, сэр, — сказала девочка.

Хью молча смотрел на заколку, покоившуюся в гнездышке из тонкой голубой шерстяной ткани. За всю свою жизнь, за все шестьдесят лет он ни разу не получал подарков. Наконец он поднял на жену полные слез глаза.

— Понимаешь, Розамунда, — с трудом выдавил он, — мне никогда еще не дарили столь красивой вещи.

Он нагнулся и поцеловал розовую щечку.

— Спасибо, жена.

— О, я так рада, что тебе понравилось! — воскликнула она. — Мейбл так и говорила! Это для твоего плаща, Хью!

До чего же чудесно выглядит!

Два дня спустя они отпраздновали День святого Мартина жареным гусем. Двадцать пятого ноября пекли печенье Кэтрин в форме крохотных колес и подавали в специальных чашах «овечью шерсть» — пенистый напиток в честь Дня святой Екатерины, а потом в зале устроили танцы.