– Почему же? Что бы вы сделали, если бы я вам сказал, что в одном из таких журналов были фотографии Сив Линдберг?

– Ты лжешь, негодяй!

– Вспомните, что я вам говорил. Что бы вы сделали?

– Я бы покарал… я бы убил и вас за то, что вы это сказали…

– Меня вы убить не можете. Что бы вы сделали с той женщиной, как же ее зовут… ах, да, Сив…

– Я бы покарал ее… я бы ее…

– Да, я слушаю.

Мужчина сжимал и разжимал кулаки.

– Да, я бы это сделал, – сказал он.

– Убили ее?

– Да.

– Почему?

Тишина.

– Вы не смеете говорить о таких вещах, – сказал мужчина. По его левой щеке стекала слеза.

– Вы испортили много журнальных фотографий, – тихо сказал Мартин Бек. – Вы прокалывали их ножом. Зачем вы это делали?

– В моей собственной квартире… вы были в моей квартире… следили и вынюхивали…

– Зачем вы прокалывали эти фотографии?

Мужчина нервно огляделся по сторонам.

– Зачем все это? – прошептал он. – Как человеку жить, если каждый…

– Зачем вы прокалывали эти фотографии? – громко спросил Мартин Бек.

– Какое вам дело до этого, – истерически завыл мужчина. – Вы негодяй… Свинья…

– Зачем?

– Я бы покарал… вас бы тоже покарал.

Две минуты тишины. Мартин Бек мягко произнес:

– Вы убили ту женщину на пароходе. Вы этого не помните, но я помогу вам вспомнить. Каюта была маленькая, узкая, света мало… Пароход как раз плыл по какому‑то озеру, так?

– По озеру Бурен.

– А вы были у нее в каюте и там ее раздевали.

– Нет. Она сама начала раздеваться. Хотела осквернить меня своей греховностью. Она была гнусная.

– Вы покарали ее? – мягки спросил Мартин Бек.

– Да. Я покарал ее. Разве вы не понимаете? Я вынужден был ее покарать, она была развратной и бесстыдной.

– Как вы ее покарали? Вы убили ее, да?

– Она заслужила смерть. Иначе она осквернила бы и меня. Она выставляла свое бесстыдство на обозрение. Неужели вы не понимаете, – вдруг завыл он, – что я вынужден был ее убить? Я должен был убить ее греховное тело.

– Вы не боялись, что вас кто‑нибудь увидит в иллюминатор?

– Там не было никакого иллюминатора. Я не испытывал страха. Знал, что поступаю правильно. Она сама виновата. Она заслужила это.

– Вы убили ее. Что вы делали потом?

Мужчина скрючился на стуле и начал бормотать:

– Перестаньте меня мучить. Почему вы все время об этом говорите? Я уже ничего не помню.

– Вы вышли из каюты, когда она была мертва?

Мартин Бек говорил мягко, успокаивающим голосом.

– Нет. Да. Не знаю, не помню.

– Она лежала на койке голая, да? И вы ее убили. Вы остались в каюте?

– Нет. Я ушел. Не знаю.

– Где именно на пароходе находилась ее каюта?

– Не помню.

– Под палубой?

– Нет, на корме.

– Что вы сделали с той женщиной, когда она была мертва?

– Перестаньте меня наконец расспрашивать об этом, – сказал он плаксиво, как малое дитя. – Я ни в чем не виноват. Она сама виновата.

– Я знаю, что вы ее убили, вы сами только что об этом сказали. Что вы с ней сделали потом? – мягко спросил Мартин Бек.