– Где постоялый двор? – втолковывал сэр Мишель. – Трактир? Trattoria?

    Крестьянин махнул рукой в сторону церкви, чуть поклонился и отбыл.

    – По-моему, – саркастично сказал Казаков, – любому дураку должно быть ясно, что в таком маленьком городишке все культурные центры располагаются в одном месте. Церковь, кабак, рынок. Мэрия, если есть.

    – Забудь этот вздор. Я мэрию имею в виду, – рассмеялся Гунтер. – Может, еще заведешь речь о демократии, Лиге Наций и самоуправлении? Полагаю, здесь всем командует местный сеньор, как и везде. Мелкие суды и разрешения конфликтов – на совести священника. Может, есть глава рыболовецкого цеха, если в этой деревне таковой вообще существует. Мы же в провинции. Точнее, в провинции провинций. Сицилия даже по нынешним временам считается королевством нецивилизованным, она на отшибе.

    – Патриархальность, благолепие и благочиние, – вздохнул Сергей. – Пошли, что ли? Надоело под солнцем жариться. Одного боюсь: не добудем мы здесь лошадей. А иди пешком до Мессины… Благодарю покорно!

    Новый оруженосец шевалье де Фармера оказался абсолютно прав: сход четырех улиц, с натугой образовывавший некое подобие главной площади Джарре, украшался церковью, построенной в раннем романском стиле, двумя кабаками (один получше, один похуже), полусонными рядами торговцев рыбой и старинным римским фонтаном, иссякшим, наверное, еще во времена императора Гонория и нашествия вандалов.

    Выбрали лучший трактир, определив его по более новой вывеске и топтавшимся у коновязи лошадям под попонами с французскими лилиями. Значит, часть армии короля Филиппа уже высадилась на Сицилии.

    – Хозяин! – нетерпеливо рявкнул сэр Мишель, ввалившись в полутемную и более прохладную обеденную залу. На его крик обернулись глушившие молодое вино французы – шестеро копейщиков, предводительствуемые могучим королевским сержантом. – Хозяин, мать твою!

    – Все знакомо до боли в зубе мудрости, – вполголоса сказал Казаков Гунтеру. – В любом историческом романе герои рано или поздно приходят в трактир.

    – Угу, – отозвался германец. – Тут уж тебе в правоте не откажешь. Далее по сюжету Вальтера Скотта, Александра Дюма или этого американца… как его… ну, из новых? А, вспомнил, Роберта Говарда! Так вот, должна последовать драка или встреча с таинственным незнакомцем…

    – Как? – вытаращил глаза Казаков. – Как ты сказал – Говарда? Ты откуда его можешь знать?

    – У нас переводили его приключенческие рассказы, – пожал плечами Гунтер и, наблюдая, как сэр Мишель грозно толкует владельцу траттории о еде и выпивке, уселся за свободный стол. – Правда, потом министерство пропаганды запретило эти книги как декадентские. Забавные такие повестушки для молодежи…

    Казаков сложился. В буквальном смысле. Пал на скамью, поверженный приступом неудержимого хохота.

    – Да что такое? – удивился германец.

    – «Конана-варвара» читал, да? У-у-у… – подвывал Казаков. – Нашли хоть что-то общее! Вот не думал! У нас же это целая индустрия, писатели деньги лопатой гребут! Пятьдесят романов подряд!.. Ага, понял! Говард первую книгу написал в 1932 году, поэтому у вас его могли издавать!

    – С кабацкими драками дела там обстояли неплохо, – согласился Гунтер.