– Средний рост воина с шлемом – две эбинских сажени. Ширину, завышая для простоты и опять же учитывая доспехи, примем за полсажени. Значит, труп, лежащий на спине, занимает ровно одну квадратную сажень, В эбинской лиге три тысячи шестьсот саженей, следовательно, двадцать пять квадратных лиг – триста двадцать четыре миллиона квадратных саженей. А поскольку мы выяснили, что на каждый труп в среднем требуется одна квадратная сажень, то…

Декан оскорблённо молчал.

– На что тут обижаться, это ж правда, – равнодушно заметил Неясыть. Казалось, ему всё равно, как отнесётся к нему его будущий наставник.

До самого входа в главный корпус Академии они шли молча.

– Ну конечно же, тела лежали не как селёдки в бочке, вплотную друг к другу, – наконец проворчал Тёмный, когда они оказались на отдраенном до нестерпимого блеска крыльце, выложенном слитками чистого серебра. Истёршиеся регулярно менялись, чтобы, упаси Спаситель, нигде не возникло и малейшей впадинки, способной опозорить цитадель Высокого Волшебства.

Фесс невольно помотал головой. Что на него нашло? Он слишком уж заигрался в этого холодного и пустоголового парня, того и гляди новая маска станет настоящим лицом! Он же был совсем, совсем не таким!

– Прошу простить меня, милорд декан. – Неясыть – Фесс постарался вложить в эту фразу побольше теплоты. – Я… я не хотел.

Жёлтые глаза вновь воззрились на него – пристально и остро.

– Заигрался, парень? – негромко спросил декан. – Да, да, понятно, понятно… ну что ж, забудем.

Они миновали крыльцо, поднявшись по блистающим ступенькам. Новоиспечённые аколиты, которым ещё только предстояло стать настоящими магами, в почтительном, торжественном молчании рассаживались на длинных, натёртых до блеска жёлтым воском скамейках в просторном актовом зале. У дальней стены зала, украшенной жуткими мордами каких‑то мумифицированных страшилищ, проходило возвышение, нечто вроде длинной кафедры, за которой сейчас вновь расселись все двенадцать деканов и ректор. Фесс – Неясыть заметил, что «его» декан сел с самого краю, два кресла рядом с ним остались свободными, третье же занял сам ректор – вроде как «принял удар на себя».

Теперь речи стали ещё более пространными. По очереди вставали все деканы, подробно рассказывая о своих факультетах, программах, кафедрах; Фессу смутно припоминалось, что такое уже случалось в его жизни, он явно где‑то учился – уж не той ли же магии?..

Слушал он не слишком внимательно, доверившись навыкам, – и они не подвели, чётко вычленив из словесных кружев только нужное, однако ничего не забыв и не упустив.

Сперва все аколиты посещали факультет общего волшебства, с кафедрами формул астрала, магии предметной, мысленной, ритуальной, общей стихийной. Здесь же имелась кафедра принципов, где новичкам втолковывали общие правила составления новых заклятий. Было и ещё несколько кафедр, которые Фесса потянуло назвать «общеобразовательными»: высшего счёта, движения тел, элементов и элементалей, топонимики, древней и новой истории. Всё это занимало без малого целых два с половиной года. По истечении их аколит считался уже не Учеником, а Подмастерьем и ног носить при себе короткий резной жезл, как знак своего умения.

В середине третьего года учебы начиналась специализация. Отдавшие свои шары факультетам стихийной магии начинали совершенствоваться в тонких принципах управления четырьмя великими первоначалами; те, чей выбор пал (и совпал) на алхимиков, целителей, священнослужителей или же занимавшихся Нелюдью, уединялись в лабораториях, скринах и бестиариях. Там они проводили ещё три полных года, после чего следовала двенадцатимесячная самостоятельная работа, заканчивавшаяся оформлением трактата и защитой его перед советом ученых мужей Академии: трактат посвящался или разработке новой трёх – четырёхзвенной системы заклятий, или описанию нового вида нечисти (недостатка материала не ощущалось.