Чак Паланик. Рождение звука
Думаешь, это кино?
Часть первая. Забудь нам грехи наши
По улицам с воем пронеслась «Cкорая», и сразу взвыла всякая псина в округе: и пекинесы, и бордер колли, и немецкие овчарки, и бостон терьеры, и уиппеты. Дворняги и чистокровки, далматинцы и доберманы; пудели, бассет хаунды и бульдоги. И пастушьи, и домашние, и бродячие. И помесь, и породистые – все единой глоткой вторили вою сирены. И все они на время стали одной сворой. Вой каждого пса стал единым воем на всех – сирена затерялась в этом громовом вое. Когда же звук, что пробудил и объединил их, исчез, песий вой держался еще долго: не в собачьих силах отринуть единство стаи по своей воле.
Приподнявшись на локте, Джимми прислушался. – Чего это? – спросил он. Рядом с ним в постели шелохнулась Митци. Взяла бокал вина, стоявший на полу, и спросила: – Что «чего»? В офисном здании через дорогу светилось одно окно. За ним, словно выставленный на всеобщее обозрение, всматривался в экран компьютера человек. По его лицу проносились отсветы двигавшихся на экране картинок. Свет отражался в очках и дрожал в слезах на щеке. Лай стоял не только за окном, но и по всем соседним кондоминиумам. В волосах над поникшим и мокрым членом Джимми нагнаивался прыщ. Видно было, что вот вот лопнет. Бугорок, набрякший розовато белым гноем. – Чего это собаки так развылись? Когда она потянулась, чтобы сковырнуть бугорок, оказалось, что это не прыщ. Что то прилипло к коже: таблетка, просто закатившаяся таблетка снотворного. Пилюля «амбиена», которую она подцепила ногтями и сунула в рот, запив глотком вина. – Лимбический резонанс, – ответила Митци. – Эт че такое? Джимми соскользнул с постели. Уж кем кем, а джентльменом Джимми не был. Дикарь, пещерный человек, став босиком на полированное дерево пола, он ухватил край матраса и рванул его, прямо с Митци, с кровати. На сей раз хоть не за волосы, и на том спасибо. Джимми потащил матрас через всю спальню к высокому окну с видом на городской простор. – Че за «ебический резонанс»? – Лимбический, – ответила Митци. – Лимбический резонанс. То, над чем я работаю. Она поставила пустой бокал на подоконник. Строгая решетка уличных огней ярко сверкала под хаотичной россыпью звезд. Вой затихал. – Я работаю над тем, – добавила Митци, – чтобы весь мир взвыл одной глоткой.
Фостер позвонил не адвокату, а своему наставнику, Роббу. Тут полиция то была какая то ненастоящая, так, участок в аэропорту. Да и Фостер всего то прикоснулся к девчонке, то еще преступление. Арестовали? Вроде того, но держали в кафе у касс продажи авиабилетов. Усадили его на складной металлический стул, а напротив вдоль стены выстроились торговые автоматы. На руке кровоточил маленький полумесяц укуса. Задержали только один рейс, тот, которым летела девочка, – чтобы она написала заявление. Фостер попросил фейковых копов вернуть ему телефон и показал снимок на экране. Тем пришлось признать, что человек в розыске похож на этого извращенца. На извращенца, который был с девочкой. Один из фейковых копов, парень, спросил, откуда у Фостера снимок, но разве обо всем расскажешь? Фейковая коп девица сказала ему: – В мире полно потерявшихся малышей. Это не дает вам права ни с того ни с сего хватать чужого ребенка. Самого же Фостера интересовала судьба багажа. Его рейс в Денвер улетел. Грузят ли багаж, если пассажир не сел в самолет? Сейчас, наверное, собаки из группы разминирования обнюхивают его сумку. Вряд ли нынче сыщешь город, где бесхозный чемодан приличного вида будет долго кататься по ленте транспортера в зале прибытия. |
