Конец близок. Я почувствовала это с полной определенностью. Смерть подступает ко мне.

Рукопись моя тоже закончена, это последняя запись. Вот я сижу, вспоминаю минувшие дни — тревоги юности, славу среднего возраста, печаль закатной поры. Ах, Лестер, зачем ты меня оставил? Было бы куда лучше, если бы мы ушли вместе.

Обо мне ходит много слухов и сплетен, как и про других королей и королев. Будут болтать всякое и после смерти. Даже самые незначительные поступки монарха обрастают самыми невероятными подробностями, приукрашиваются или, наоборот, очерняются — все зависит от того, кто пустил слух в оборот. О моей жизни напишут немало исторических трудов. Но как бы ни был предубежден летописец, он не сможет перечеркнуть величие моего царствования, и всякий, кому дорога истина, поймет: я была хорошей королевой.

Что же скажут обо мне люди? Ведь я не похожа на других женщин. Люди спросят: почему она не вышла замуж? Должна же быть какая-то причина, по которой Елизавета отвергла всех женихов. Причина и в самом деле была, но такая, которой не поверит ни один мужчина, ибо человеку свойственно судить о других по себе. Многие живут, подчиняя свои поступки голосу плоти, им невозможно поверить, что есть люди, устроенные иначе. Я никогда не жаждала плотских утех. В это трудно поверить, но это правда. Да, мне нравились мужчины, нравились их комплименты, знаки внимания, их обожание. Каждый, кто хотел преуспеть при моем дворе, должен был сгорать от любви к королеве — я не говорю сейчас о своих мудрых советниках, в которых я ценила совсем иные качества. Мне хотелось быть вечным предметом воздыханий, неприступной крепостью. Ведь если крепость сдалась, значит, война проиграна. Отношения полов — это битва, в которой женщина обречена на капитуляцию. Сам акт любви олицетворяет победу силы над слабостью. Я же твердо решила, что надо мной не возьмет верх ни один мужчина. Победительницей всегда буду только я. Пусть мужчины домогаются моей любви, но домогаются безрезультатно. Я ни за что не выпущу кормила из своих рук. А к плотским наслаждениям я всегда была безразлична. Если я ела и пила, то лишь для поддержания сил и здоровья. Зачем мне мимолетное удовлетворение телесной сытости?

Вот почему я держала в руках всех своих мужчин, чего не скажешь о злосчастной Марии Стюарт. Теперь моя долгая жизнь подходит к концу, и я могу с благодарностью сказать: «Ныне отпущаешь мя, Господи».

Смешно, но некоторые сплетничают, будто на самом деле я мужчина. Я была хорошей мудрой королевой. Англия после меня будет куда счастливее и богаче, чем до меня. Я старалась быть терпимой. Иногда у меня это не получалось, но лишь из-за того, что я боялась проявить мягкотелость. А теперь они говорят: «Ни одна женщина не может достичь столь многого. Наверняка Елизавета — мужчина. Только мужчина может быть так мудр и велик. Несомненно, это переодетый мужчина». Так говорят они обо мне, женщине до мозга костей!

Или же утверждают, что я увечна, неспособна к физической любви и не могу иметь детей. Потому, мол, и сохранила девственность. Все они ошибаются. Понимал меня только Мелвилл, посол шотландской королевы. Он проницательно сказал много лет назад, что я не потерплю над собой никого и что, оставаясь незамужней, я могу быть не только королевой, но еще и королем.

Да, шотландец был прав. Я правила страной одна. Даже с любимым Робертом не захотела делить трон.

Трон и девственность… Я хотела сохранить два главных своих достояния в неприкосновенности, и мне это удалось.

Чувствую, что смерть приближается. Я родилась в канун Рождества Непорочной Девы Марии. Умереть же мне, видимо, суждено на Благовещенье. Что ж, уместная кончина для королевы-девственницы.

Откладываю перо, ибо конец мой близок.