Оказалось, что за два дня до смерти Мерилин Хайд звонила сестре. Она выходила из метро на углу 96-й улицы и Ленсигтон-авеню, когда пересеклась взглядами с человеком, спускавшимся в переход. Высокий, худощавый, с бледным лицом, узкой линией рта и темными волосами. На нем были кричащий желтый жакет и аккуратно выглаженные джинсы. Мерилин рассказывала сестре, что задержала свой взгляд буквально на пару секунд, но что-то в глазах незнакомца заставило ее замереть на месте и прижаться к стене, как будто ее ударили кулаком в грудь. Она почувствовала, как брюки стали мокрыми, и, взглянув вниз, поняла, что на время потеряла контроль над своим организмом.

На следующее утро она снова позвонила сестре и поделилась своими опасениями: ей казалось, что за ней следят. Она не могла точно сказать кто — это было просто ощущение. Сестра предложила ей обратиться в полицию, но Мерилин отказалась, мотивируя тем, что у нее нет доказательств и никого подозрительного в своем окружении она не видела.

В тот день она ушла с работы пораньше, сославшись на плохое самочувствие, и направилась домой. Когда на следующий день она не появилась на работе и не отвечала на звонки, сестра отправилась к ней, став первым звеном в цепочке событий, которые привели моего отца к той двери.

Холл пустовал: большинство жильцов подъезда были на работе или проводили время на летнем солнышке. Постучав, отец расстегнул кобуру и ударом распахнул дверь. Кондиционер был выключен, от распространявшегося зловония у отца закружилась голова. Он приказал Мерилин и старшему по дому не входить в квартиру, затем прошел через маленькую гостиную, миновал кухню, ванную и попал в единственную спальню.

Он обнаружил Мерилин прикованной к кровати цепью, простыни и пол были залиты кровью. Вокруг тела жужжали рои мух. На жаре тело быстро разлагалось, кожа на животе приобрела зеленоватый оттенок, по бедрам, плечам змеились темно-зеленые, багровые вены. Сейчас уже невозможно было судить о том, как красива она когда-то была.

Вскрытие обнаружило сотню ножевых ранений на теле. Смертельным оказался удар по яремной вене: предыдущие девяносто девять ударов были нанесены с целью вызвать кровотечения, которые продолжались бы многие часы. Рядом с кроватью стояла коробка с солью и лимонным соком. Убийца использовал их, чтобы привести ее в чувство, когда она теряла сознание.

В тот вечер, когда отец вернулся домой, он, все еще сильно пахнущий мылом которым словно пытался смыть с себя следы смерти Мерилин Хайд, сел за кухонный стол и открыл бутылку. Мать удалилась вскоре после его прихода: она торопилась на встречу с друзьями, которых не видела много недель. На плите отца ждал обед, но он не притронулся к еде. Вместо этого он потягивал виски прямо из горлышка и долго молчал. Я сел напротив него, он достал минералку из холодильника, чтобы я тоже мог что-нибудь пить вместе с ним.

— Что случилось? — наконец спросил я.

— Сегодня одному человеку причинили сильную боль, — последовал ответ.

— Мы его знали?

— Нет, сынок, это не наш знакомый, но, я думаю, она была хорошим человеком. Скорее всего, она стоила того, чтобы с ней познакомиться.

— Кто это сделал? Кто мучил ее?

Он посмотрел на меня, потянулся рукой, погладил меня по волосам, его рука на мгновение задержалась на моем лбу.

— Ангел тьмы, — наконец ответил отец. — Это сделал ангел тьмы.

Он не рассказывал мне, что увидел в квартире Мерилин. Лишь спустя многие годы я узнал подробности — от мамы, от деда, от других детективов. Но я никогда не мог забыть об ангелах тьмы. Многие годы спустя у меня забрали жену и ребенка, и человек, который их убил, — верно, он тоже был ангелом тьмы, продуктом союза земной женщины и того, кто был изгнан из рая за гордыню и похоть.