Марсия обвила его шею руками.

— Я люблю тебя! Я люблю тебя! — повторяла она. — Как же я смогу… потерять тебя? Он поцеловал ее.

— Сегодня наша помолвка, и ничто не должно омрачать нашего счастья. А теперь я покину тебя, моя будущая жена. Когда мое кольцо окажется у тебя на пальце, я покажу тебе, как много ты для меня значишь.

Он поцеловал ее, и она увидела огонь любви в его глазах.

Марсия вызвала звонком горничную.

Она не хотела видеть графиню и других домашних, поэтому решила позавтракать в постели.

Пробило одиннадцать. Марсия лежала на кровати, думая о том, что уже пора одеваться. В это время в дверь постучал Жак.

Он принес ей вуаль, в которой, по его словам, венчались все невесты герцогов Рукских на протяжении последних двух веков, и померанцевый флердоранж украшенный бриллиантами.

Сначала она изумила свою камеристку восхитительным платьем, отделанным белыми бантами и тесьмой.

Именно в нем она была на балу в Букингемском дворце.

Затем опустила на волосы вуаль, закрепленную флердоранжем.

Посмотрела в зеркало и решила, что герцог не будет разочарован своей английской невестой.

— Пожалуйста, не говори никому ни слова до тех пор, пока мы не обвенчаемся, — попросила она камеристку.

— Mais non. m'selle! Как чудесно! Пусть 1е Воn Dieu благословит вас и господина герцога!

— Он нас уже благословил, — ответила Марсия.

В boudoir вошел герцог. Он был неотразим в вечернем платье — традиционном наряде французского жениха.

Пиджак украшали многочисленные награды; на ленте, перекинутой через шею, покоился еще один орден.

Девушка бросилась навстречу ему.

Что-то необычное было в выражении его лица, таким Марсия его никогда не видела.

Она поняла, что это любовь. Любовь, которую она так долго искала и уже отчаялась найти.

Она подумала о детских комнатах наверху. Какое счастье, что ее дети будут рождены в любви!

Если по воле Божьей герцог остался жив, значит, им суждено быть вместе до гробовой доски, Герцог протянул ей букетик белых орхидей.

Затем поцеловал ей руку и вывел из boudoir.

Они спустились по той самой лестнице, по которой поднимались нынешней ночью, и пошли в церковь.

Священник уже ожидал их.

Алтарь был усыпан лилиями и белыми орхидеями, подобными тем, что составляли букет, подаренный ей герцогом.

Конечно, герцог сделал это для нее.

Он хотел сказать языком цветов, что именно ее — и никакую другую — он желает видеть своей женой. Что она отличается от женщин, производивших на него впечатление, но все же в чем-то не устраивавших его.

Служба началась.

Так как это одновременно была и месса, в церкви присутствовали два прислужника, и в одном из них Марсия узнала Пьера.

Теперь вся деревня будет ликовать, как только станет известно, что Пьер принимал участие в венчании герцога.

Да, герцог умел быть признательным и по-рыцарски благородным — он знал, как доставить мальчику удовольствие, превосходящее всяческие награды.

Именно великодушие и благородство хотела бы видеть в своем будущем муже Марсия.

Она крепче сжала его руку и, посмотрев ей в глаза, герцог нашел в них любовь и понимание.

Когда священник благословил их, девушке показалось, будто у них над головами запели ангелы и божественный свет пролился на них.

Они поднялись с колен, герцог нежно поцеловал ее, и, миновав короткий проход, они вышли из церкви.

— А теперь, драгоценная моя, — сказал герцог, — боюсь, нам придется пережить несколько неприятных минут. Но ты не должна расстраиваться.

— Теперь я твоя жена, и ничто не сможет расстроить меня, — ответила Марсия.