— Ну, знаешь, Стивен! — хихикнув, воскликнула Валерия. — Ты просто невозможен!

Ее неудачное вмешательство напомнило Натаниелю о ее существовании. Он, посмотрев на нее с ненавистью за ее пустую красоту, ярко-красные ногти, раздражающий смех, дал волю своим чувствам, рявкнув на Стивена:

— Ты не лучше своей сестры! Вы ни на грош не отличаетесь друг от друга! У тебя плохой вкус, слышишь? Вы приехали в Лексхэм в последний раз! Можешь запихнуть это в свою трубку и раскурить!

— Та-та! — сказал Стивен и вышел из комнаты. Он потревожил Старри, который, держа поднос с коктейлями, подслушивал под дверью и был поглощен бушующей за ней ссорой.

— Прошу прощения, сэр. Я как раз хотел войти, — сказал Старри, меряя Стивена уничтожающим взглядом.

— Надеюсь, вам будет чем развлечь прислугу на кухне? — любезно поинтересовался Стивен.

— Я никогда не сплетничаю, сэр, это ниже моего достоинства, — ответил Старри с величественными и надменными интонациями в голосе.

Держа перед собой поднос, он вошел в комнату. Паула, которая обращалась к дяде со страстным монологом, оборвала его на полуслове и бросилась вон. Джозеф уговорил Валерию, Мод и Мотисфонта подняться к себе, чтобы переодеться к ужину. Натаниель велел Старри принести ему бокал слабого шерри.

В то время как семейная ссора была в полном разгаре, в библиотеке Матильда со всей возможной тактичностью объясняла Виллогби, что Натаниель не будет финансировать его пьесу. Чтение так возбудило его, что сначала он, казалось, едва ли понимал ее. Очевидно, Паула внушила ему, что помощь дяди — дело решенное. Он весь побелел, когда до него наконец начал доходить смысл того, что говорила Матильда, и дрожащим голосом произнес:

— Значит, все напрасно!

— В том, что касается Ната, боюсь, что да, — сказала Матильда. — Эта пьеса не для него. Но он не единственный на свете, кто может поддержать вас.

Он покачал головой.

— Я не знаком с богатыми людьми. Почему он не будет ее финансировать? Почему не д-дать шанс таким л-людям, как я? Это нечестно! Люди, у которых есть деньги… Люди, которых не волнует ничего, кроме…

— Я думаю, вам было бы гораздо лучше отправить пьесу какому-нибудь продюсеру, как это обычно делается, — сказала Матильда бодрым голосом, надеясь предотвратить истерику.

— Все они боятся ее! — сказал Ройдон. — Они говорят, она некассовая. Но я знаю, я же знаю, что это хорошая пьеса! Я… Я писал ее потом и кровью! Я не могу это бросить! Она значит для меня слишком много! Вы не представляете, что она значит для меня, мисс Клар!

Она мягко намекнула, что он может писать и другие пьесы, кассовые, но он перебил ее, страстно заявив, что скорее умрет с голоду, чем будет писать пьесы такого рода. Матильда начала ощущать легкое нетерпение и обрадовалась, когда в комнату вошла Паула.

— Паула! — отчаянно воскликнул Ройдон. — Это правда, что сказала мисс Клар? Он собирается отказать нам в деньгах?

После ссоры с Натаниелем Паула раскраснелась, глаза ее блестели:

— Я только что сказала ему все, что я о нем думаю! Я сказала ему…

— Хорошо, но не стоит говорить этого нам, — потеряла терпение Матильда. — Ты должна была знать заранее, что нет никакой надежды!

Взгляд Паулы метнулся к се лицу.

— Я получу деньги. Я всегда получаю все, что хочу, всегда! А я никогда в жизни ничего так не хотела!

— Судя по тем замечаниям Ната, которые я имела честь слышать…

— О, это ничего не значит! — сказала Паула, откидывая назад волосы.