— Ладно, Льюис, — тихо сказал Дэвидсон. — Это сделал я. Я застрелил их обоих.

Его взгляд переходил от лица к лицу. Когда он дошел до меня, я увидел в его глазах отчаянную мольбу. Она была обращена ко мне.

Я не мог не принять его жертву, во имя цели более великой, чем все, за что когда-либо воевали люди.

Я знал это так же хорошо, как собственное имя. Не могло существовать цели более важной, чем защита озера.

Лицо Дэвидсона внезапно перекосило выражение ярости, и я знал, что он сделал это намеренно. Он поднял револьвер и выстрелил прямо в меня.

ЗА ОДНИМ ИСКЛЮЧЕНИЕМ, — он промазал. Дэвидсон был метким стрелком. С такого расстояния он не мог промахнуться, если бы только не сделал это нарочно. Пуля просвистела мимо уха и с шумом разбила что-то за моей спиной. И я увидел выражение глубокого удовлетворения на его лице за мгновение до того, как пуля Льюиса врезалась в него, превратив в красное пятно.

(Ему пришлось в кого-то выстрелить, — думаю, он знал, что в противном случае восковый тест покажет, что из револьвера в последнее время не было сделано ни единого выстрела. И даже лучше, что он выбрал меня, поскольку это очистит меня от подозрений. Возможно, Дэвидсон так же понимал, что его история не выдержит тщательных разборок. Так что, в каком-то смысле, это было самоубийство, но во имя огромной, неоспоримой правоты. Это я знал самым потаенным участком моего сознания)...

— Ладно, Оуэн. Твое слово. Как ты думаешь, в каком месте озеро наиболее уязвимо?

Неужели, задавая этот вопрос, Льюис действительно смотрел на меня с иронией в проницательном взгляде? Поскольку только на этот вопрос у меня не было ответа. Даже если бы я захотел, то не смог бы ответить на него. Думаю, если бы пришлось, мой язык бы запал бы в гортань и задушил бы меня прежде, чем я успел бы сказать им правду.

— Сделаем еще один круг над озером, — предложил я. — Посмотрим еще раз.

В ста пятидесяти метрах под нами лежало голубое, спокойное озеро. С такой высоты величественные скалы не казались впечатляющими, но я знал, что глубоко под этими камнями лежит жизненно важная пещера, в которую не должна попасть ни одна бомба.

Не было видно ни следа лишившихся разума мужчин и женщин, которых озеро использовало, а затем выбросило. Предположение об антидоте все равно бы не прошло. Но следующим шагом для бактериофага было бы найти и уничтожить атакующий вирус, — и здесь нельзя было допустить провала. Я отлично знал, в чем состоит моя задача.

— Попробуйте мелководье вон там, — указывая, сказал я.

Вертолет сделал круг, и Льюис вскоре поднял руку.

Глубинные бомбы пустились в долгое, затяжное падение. Я знал, что это были не обычные глубинные бомбы. Сэйлс послал свой отчет слишком быстро для меня. Я заставил замолчать доктора, но не смог проделать то же самое с его отчетом. Я смотрел на падающие бомбы с болью в сердце, которая почти граничила с отчаянием.

«У Организма нет белых кровяных телец» — сообщил в отчете Сэйлс Штабу, а его мертвый голос произносил слова, уничтожающие меня, в тот самый момент, когда я убил его. — «Считаю, что его можно истребить, если заразить культурой из всех микробов и бактерий, которые получится достать. Велик шанс, что какая-нибудь инфекция сделает свое дело. Если нет, тогда мы должны продолжать, пока не получится. Я бы предложил глубинные бомбы. Тесты, которые я провел, показали, что так называемая вода озера это, фактически, толстая кожа, до сих пор успешно защищающая Организм от попадания обычной инфекции. Глубинные заряды послужат той же цели, что и шприц для подкожного впрыскивания, доставив заразу туда, где она сможет оказать эффект. Там, внизу, под поверхностью, должно быть что-то, что является сердцем опасного существа, которого мы еще и не видели.