Верховный Правитель Федеративного Содружества понимал, что именно так поступил бы его отец. Ведь Виктор пошел так далеко, что даже полез в старые файлы отца, изучая систему организации транспорта в четвертой войне за Наследие. Хотя с тех пор прошло уже двадцать лет, давняя стратегия выглядела вполне современной, и для ее осуществления оставались вполне надежные ресурсы. Повторение массированного вторжения в пограничную область Сарна, что осуществлял его отец, тяжким бременем легло бы на плечи населения Федеративного Содружества, но лишь с помощью такой жертвы можно было сохранить владения в целости.

Виктор был уже готов пойти на такой шаг, но как только дело доходило до реальных действий, что-то каждый раз заставляло его делать шаг назад. Ему приснилось, что Томас протягивает ему оливковую ветвь мира, а он этой ветвью бьет Томаса по руке. Затем глаза главнокомандующего превратились в зеркала, в которых Виктор увидел отражение отца как свое собственное. А когда он ударил Томаса кулаком в нос, маска Томаса разлетелась вдребезги, обнажая лицо Хэнса.

Затем Хэнс превратился в хрустальную статую, разлетевшуюся на осколки под ударами Виктора, и в каждом осколке продолжала сохраняться статуя Хэнса. Тем не менее надпись на пьедестале гласила: «Виктор».

— Я не мой отец. — Виктор ударил кулаком в ладонь левой руки. — Я никогда не старался войти в его образ. Я никогда не хотел стать таким, как мой отец.

Но использование его методов довело тебя до такого состояния. Откажешься ли ты теперь от них? — спросил тихий голосок откуда-то изнутри.

Виктор содрогнулся. Неужели я действительно, точно обезьяна, собираюсь копировать его действия?

Голос не ответил, да Виктор и не рассчитывал на это. Разум его прояснился, он начал анализировать свои поступки, оценивая их эффективность, отыскивая побудительные мотивы. Я должен знать, что делаю неправильно и почему.

Первая мысль, пришедшая на ум, касалась двойника Джошуа. Ему никогда не нравилось это решение. Он согласился на использование жизнеподдерживающей аппаратуры для Джошуа с одновременной заменой его двойником, и, пока Джошуа еще действительно не умер, он, Виктор, мог изменить принятое решение. Он понимал, что не пошел на попятный, желая выиграть время. Время, чтобы разобраться с Катрин, время для определения позиции Сун-Цу, время, чтобы донести все эти новости до Томаса.

В душе он склонялся к тому, чтобы просто проинформировать Томаса Марика о смерти его сына, но само существование проекта «Джемини» предполагало, что такая прямота в обращении с Томасом — показатель политической наивности. Перед лицом проблем, возникающих как внутри семьи, так и вне ее, он не мог позволить себе проявление даже малейшей слабости.

Проект «Джемини» придумал отец. Он должен был гарантировать сотрудничество Томаса во времена, когда Внутренняя Сфера подвергалась вторжению кланов. Вместе с наступлением перемирия, достигнутого при помощи Ком-Стара, проект потерял свою значимость, но Хэнс Дэвион умер, не успев сделать распоряжений по этому поводу.

А я продолжил его, потому что в проекте оставалась живая частичка души Хэнса.

Виктор мгновенно понял, что эта мысль ошибочна — столь же ошибочна, как и мысль о подмене Джошуа двойником. Он сделал лишь то, что его отец предполагал сделать, и в этом смысле просто выкрал решение проблемы. Если я не отец, то почему же должен поступать так, как он?

Но, даже задавая этот вопрос, он получал на него легион ответов. Конфликт между Катрин и братом Питером заставил Виктора взять под контроль дела семейные, а образцом такого контролера для него оставался только отец. Более того, уважение, которое он испытывал к Хэнсу Дэвиону, и почтение, с которым относились к отцу народы Федеративного Содружества, толкнули Виктора на путь, который больше всего соответствовал образу и душевному состоянию отца.