– Значит, душевная сила и прочность? – спросил он.

– Ну конечно.

В октябре Куба все еще заставляла людей прятаться под столы и стулья. А уже 15 октября Супруга П. надела свой розовый костюм по случаю визита президента Алжира. Через несколько дней она снова надела тот же костюм, принимая махараджу Джайпура.

– Два раза всего за неделю! – восхищенно рассказывала Кейт Патрику, показывая ему вырезки из газет.

Во время визитов Первая леди до некоторой степени замещала своего супруга-Президента, который был слишком занят, пытаясь спасти мир от уничтожения, и не мог спокойно пить чай с гостями, даже такими важными и высокопоставленными. Жена его вовсе не была государственным деятелем, в отличие от него самого, она была всего лишь Первой леди, но старалась, как могла. И выглядела поистине стоически. Даже в розовом.

– Очень скоро она начнет в этом костюме ездить на автобусе вместе с Бобби и твоим доктором Кингом, – сказал Патрик.

– Теперь она одна из нас.

– Именно так. Хотя она многое делает кое-как, как и все мы, впрочем. Но смотреть на нее приятно.

В ноябре Супруга П. надела розовый костюм в последний раз.

Никаких заказов по случаю Дня благодарения не было. Кейт и Патрик, выручив за «Роуз» деньги, купили два авиабилета в один конец – оказалось, что «олдсмобильность» «Роуз» ценится достаточно высоко. Вся квартира теперь была забита коробками. Некоторые предстояло отнести к Мэгги, а большая часть была приготовлена для отца Джона, чтобы он раздал вещи бедным в своем приходе. Патрик сказал, что возьмет с собой только мясницкие ножи и немного одежды, а больше ему ничего не нужно.

Назавтра они должны были улететь.

Миссис Браун заранее попросила их до отъезда заглянуть к ним на ланч.

– Ах, черт, как же я буду по вас скучать! – сказала она.

Они с Кейт обнялись и не размыкали объятий, пока обе не перестали плакать.

– И мы тоже. – Больше Патрик ничего сказать не сумел.

Он недавно обнаружил, что у него не очень-то получается прощаться.

У миссис Браун были свои ритуалы. С понедельника по пятницу с часу до трех она делала в пабе уборку. То есть в это время паб никогда не был открыт; это она очень удобно подгадала: по телевизору как раз показывали ее любимые передачи. Особенно миссис Браун нравился сериал «Пока вертится Земля», хотя она всегда приглушала звук, выжидая, когда на экране начнет происходить что-нибудь важное – будет сделано недостойное предложение, или, напротив, предложение руки и сердца, или и то, и другое. К тому же во время уборки она включала свой музыкальный ящик. Музыку она всегда выбирала ирландскую и очень громкую.

– Люблю я хорошенько поплакать, пока убираюсь, – всегда оправдывалась она.

Когда Патрик и Кейт открыли дверь в паб, скрипки наяривали, завывая, как дервиши, а аккордеон совсем запыхался. На стойке бара стоял маленький черно-белый телевизор и тоже вовсю орал. Весь паб пропах нашатырным спиртом и хозяйственным мылом. Миссис Браун принарядилась, но на руках у нее, как всегда, были желтые резиновые перчатки. И она была в совершеннейшей панике. На экране телевизора была Супруга П.; она стояла на шоссе, держа в руках охапку роз. И совершенно не имело значения, что изображение черно-белое.

– Это же твой костюм, – сказала миссис Браун.

Патрик бросился к музыкальному ящику и чуть не уронил его на пол. Игла сильно царапнула по пластинке. Он снял головку проигрывателя, но музыка у Кейт в ушах звучала по-прежнему громко.

– …после выстрела, – говорил репортер, – он рухнул головой прямо ей на колени.

Ей на колени – и на костюм.