Я отогнала от себя эти мысли и начала расспрашивать о знакомых из Тодхолла.

— Деревня сильно изменилась?

— Совсем нет. Война почти ее не задела. Да бабушка тебе, наверное, рассказывала…

— Она упоминала, что Артур Бартон потерял руку и что Сида Тэлфера убили. Как миссис Тэлфер? У них ведь было трое детей?

— Было трое. Но теперь уже пятеро, так что чем меньше об этом будет сказано, тем лучше.

Тут она, должно быть, вспомнила, что говорит с еще одним «порождением греха», потому что довольно поспешно поставила на стол пустую чашку и поднялась.

— Мне надо бежать. Я перемолвилась вчера с Тедом Блэйни — помнишь Блэйни с фермы Сордс? Завтра он привезет молоко. Если ты его попросишь, он привезет тебе из деревни все, что надо.

— Или подвезет меня? Раньше он так и делал.

— Думаю, что он и сейчас так поступит, — ответила она и неожиданно улыбнулась. — Только надень что-нибудь не такое лондонское. Тележка у него обычно наполовину набита соломой, да еще наседка или две в клети. Не то чтобы ты плохо выглядела в этом, совсем наоборот. Ну ладно, я пошла в Холл. Я хожу туда почти каждый день с той поры, как мужчины начали там работать. В Холле сейчас только Джим и Дэйви, и тебе обрадуются, если зайдешь взглянуть, что там и как.

— Я с удовольствием, большое спасибо.

Я проводила ее до передних ворот и постояла, глядя, как она идет по мостику на ту сторону. Еще одна дорога вела через лес, окружавший парк, мимо огороженного сада на зады Холла. Этим путем мой дедушка ходил каждый день на работу, а я в детстве так часто увязывалась за ним.

Я вернулась в коттедж, на мгновение застыла возле тайника, потом, пожав плечами, решила отложить все на завтра и поднялась в свою комнатку распаковать вещи.

Глава 7

Но сколько я не пыталась, я так и не смогла смирить свое любопытство. Разобрав вещи и положив наполненную горячей водой грелку в кровать, я направилась к сарайчику с инструментами, стоявшему под росшим за домом кустом сирени.

Сарайчик, любимое дедушкино место, был с окном, под которым стояла крепкая скамья, а на противоположной стене на вбитых рядком шестидюймовых гвоздях висели его садовые инструменты. Если ему вдруг требовалось что-нибудь особенное, дед брал этот инструмент на время из большой «коллекции» Холла. Здесь он хранил самое необходимое: лопату, вилы, мотыгу, грабли, садовые ножницы, а на полке над окном — мелкие инструменты, такие, как совки и секаторы. В металлическом ящике под скамьей лежали стамески, отвертки, коробки с гвоздями и тому подобным. Тачка стояла на улице, под навесом. Газонокосилки не было, потому что лужайки с газоном у нас не было.

В кладовке всегда поддерживали чистоту; когда я заглянула туда, в ней и вправду царил образцовый порядок. Там просто ничего не было. Все инструменты пропали, и ящик вместе с ними. Я проверила дверь, которая до того была заперта и которую я открыла висевшим в задней кухне ключом. Никаких следов вторжения или взлома. Я огляделась: тачка стояла на месте. Но все, что можно унести, исчезло.

Вполне вероятно, конечно, что бабушка избавилась от инструментов — продала или отдала их перед тем, как уехать на север. Это меня не очень обеспокоило, но мне нужно было что-нибудь покрепче столового ножа, чтобы справиться с дверцей бабушкиного сейфа. Внезапно ощутив нетерпение, я посмотрела на часы. Половина шестого. Я схожу в Холл и попрошу нужные инструменты. Если там до сих пор есть садовники, то они ушли в пять и ворота в обнесенный стеной сад будут, вероятно, заперты, но я знала, где лежит ключ. Я забрала из коттеджа свой жакет и направилась в Холл.

Через мост, сквозь лес, окружавший сад, затем напрямик через живописную полянку к высокой стене огорода и арке с красивыми железными воротами, выкованными уже почти сто лет тому назад в кузнице по соседству с домом викария.