– Думаете, не удержу? – чуть ехидно спросил он, заметив мое внимание.

– Мало ли, – неопределенно ответила я.

Я очень сомневалась, что можно говорить, а что нельзя: ревнивая Ульрика и в самой обычной фразе находила подозрительный подтекст, Кремер же, как казалось, поводов для ревности давал предостаточно и без меня.

– Не волнуйтесь, ничего с вещами не случится.

Он чуть повел плечами, и гора покупок разделилась на несколько волн, которые заходили в разных направлениях, поднимаясь-спускаясь или закручиваясь в спирали, совершенно независимо друг от друга. Кремер явно рисовался передо мной и Ульрике это не понравилось.

– Артур тренированный, – небрежно бросила она и положила руку ему на плечо с явным подчеркиванием собственности. «Мое», и все тут. – Он очень выносливый.

В результате невинная, казалось бы, фраза прозвучала довольно двусмысленно, словно речь шла совсем не о совместных походах по магазинам, в которых Кремер проявил себя столь выдержанно. Я отвела глаза в сторону и порадовалась, что не покраснела, но чуть слышное хмыканье Кремера показало, что уж он-то мое смущение отметил.

Происходящее нравилось все меньше. И навязывание Ульрики в подруги, и подготовка к поездке, и компания военного мага. С каждым днем идея казалась все более дурацкой и провальной. Ужасно хотелось отказаться. Но позволить себе я этого не могла: слишком много денег уже потратила одногруппница. Откажись я сейчас, Ульрика ни за что не вернет вложенные деньги, останется в убытке, а расплатиться я не смогу: для большей достоверности она заказала мне платья там, где заказывала обычно себе, и никакие уговоры ее не остановили. И я вязла все больше и больше.

Одежда и обувь после «операции», как обозвал нашу сделку Кремер, должны были остаться мне. Приходилось утешаться тем, что на ближайшее время вычеркну из списка трат пункт с одеждой, очень уж дотошно подошла Ульрика к превращению меня в леди Штрауб. Но вся эта одежда была чужой, как и личина, которую предстояло носить ближайший месяц. Личина, в которой прорех было куда больше, чем целых мест. Что если в Траттене окажутся персоны, лично видевшие леди Штрауб? Уж ее отец точно встречался с герцогом. Не факт, конечно, что эти встречи проходили в присутствии дочери, но вероятность знакомства все же довольно велика.

– А если герцоги Траттенские вдруг пригласят леди Штрауб на обед? – мрачно спросила я Ульрику в перерыве между посещения двух галантерейных лавок. Перед этим мы обошли еще пяток. Все они были совершенно одинаковыми, но в каждой Ульрика находила что купить.

– С чего бы? – удивилась она. – Лично мы не встречались, а к кому попало я на обеды не хожу.

Проглотив вертевшееся на кончике языка замечание, что герцогов Траттенских никак нельзя считать кем попало, я продолжила сомневаться в успехе:

– Но ты наверняка лично встречалась с кучей других аристократов. И что если во мне признают самозванку?

– Да ничего, – лениво протянул Кремер. – Инорита, ответите, что проходите практику вместо леди Штрауб и попросите об этом никому не рассказывать.

– И мне поверят?

Я была полна скепсиса. Никакие деньги не стоят вероятности загреметь в Сыск. Пусть даже потом выяснится, что я не покушалась на чужие жизнь и здоровье, но сам факт привлечения не пойдет на пользу моей биографии. Мне не нравилась эта идея, не нравилась Штрауб и не нравился ее навязчивый кавалер. Почему-то начинало казаться, что он таскается сюда уже ради меня, а не ради своей подружки. Пусть он и не позволял себе лишних слов, но взгляды… взгляды у него были вполне красноречивые. Но на взгляды жаловаться не принято, да и кидал он их тогда, когда считал, что любовница не видит.