|
Похоже, что он может слушать наши разговоры прямо из курительной, которая, наверно, соединяется слуховой трубой с комнатой Хэзел. Бедняжка, представляю, в каком она сейчас состоянии! Как же дать ей понять, что я – ее союзница? После всего, что я ей наговорила, будет ли она доверять мне? Я бы написала ей записку, но это невозможно: ищейки Капитана не позволят пронести ни клочка бумаги». Несколько дней назад Франсуаза заметила, как один из обыскивавших ее людей внимательно читал инструкцию по применению на коробочке с лекарством из ее сумки. На вопрос, что он рассчитывает найти, бдительный страж ответил: «А может, вы составили зашифрованное послание, подчеркивая определенные буквы». Ей ничего подобного и в голову не приходило. «Разве я сумею перехитрить этих церберов? Я могла бы взять с собой чистую бумагу и написать Хэзел в ее присутствии, но тогда она станет задавать вопросы, которые будут услышаны: „Что вы делаете, Франсуаза? Что это вы пишете? Зачем прижимаете палец к губам?“ Нелегко же мне придется с этой простушкой! Нет, будем следовать моему плану. Если бы только на это не требовалось так много времени!»
Она встала, подошла к стойке бара и спросила хозяина: – Чем занимался Капитан до того, как поселился на Мертвом Пределе? – А почему вы им интересуетесь? – Я сейчас его лечу. Начальная стадия плеврита. – Он, должно быть, немолод. В последний раз я видел его лет двадцать назад, и уже тогда он выглядел стариком. – Море быстро старит. – В его случае, думаю, не одно только море. – Что вы о нем знаете? – Почему так рано? – Никто не знает. Но вроде бы он влюбился. – В кого же? – В какую-то женщину. Он привез ее на своем корабле. Никто ее никогда не видел. Лонкур купил остров и поселил там свою любовницу. – Это было тридцать лет назад, вы уверены? – Абсолютно. – Как же получилось, что вы никогда не видели эту женщину? – Она не покидала Мертвый Предел. – Откуда же вам тогда известно о ее существовании? – От Жаклин, кухарки Лонкура. Она иногда говорила о какой-то барышне. – Она ее видела? – Не знаю. Люди Капитана не болтливы, похоже, им приказано держать язык за зубами. Та барышня умерла двадцать лет назад. – От чего? – Бросилась в море и утонула. – Как?! – Да, странная история. Много дней спустя ее выбросило на берег в Нё. Тело раздулось от воды, прямо как хлебный мякиш. Поди пойми, красивая она была или нет. После вскрытия и следствия полиция установила, что это самоубийство. – Почему же она покончила с собой? – Кто ее знает. «Уж я-то узнаю, дайте только срок», – подумала медсестра, расплатилась и вышла.
В больнице она поговорила с самой старшей из своих коллег, лет пятидесяти. Выведать у нее удалось немного. – Нет, не знаю я ту женщину. Уже не помню. – А как звали утопленницу? – Откуда же нам было знать? – Может быть, Капитан говорил. – Может, и говорил. – Ну что у вас за память! Неужели не было ни одной детали, которая бы запомнилась? – На ней была очень красивая ночная сорочка, белая. «Вкусы Капитана не меняются», – подумала Франсуаза и пошла в больничный архив. Но и там она не нашла ответ: в 1903 году в больнице Нё умерли десятки женщин, поскольку это был самый обычный год. «Как бы то ни было, Лонкур мог назвать любое вымышленное имя, раз настоящее знал только он один», – решила Франсуаза. |
