Хиле было под шестьдесят, но он хорошо помнил дедовскую пасеку и гудение клубящегося над клевером роя пчел. Очень похожий звук он слышал сейчас. Вот только откуда здесь взяться пчелам?

Хила открыл глаза и окаменел. Дед шел ему навстречу. Крепкий старикан с окладистой седой бородой, в своей неизменной клетчатой сорочке. Пчелиный рой окружал его голову, как нимб, и излучал голубоватый свет. Такими же были глаза деда – в них словно вмонтировали лампочки от елочных гирлянд.

Замешательство Хилы длилось недолго. Дед умер еще до Катаклизма, но в местности, где растет трава цзи, понятия жизни и смерти теряют всякий смысл. Немощный старик – снова пылкий юноша… Мертвец – опять живой!

Под усиливающееся гудение пчелиного роя Хила двинулся навстречу деду, уверенный в том, что старик – посланник высших сил. Он сообщит что-то очень важное или станет проводником.

Чаяния Хилы не оправдались. Когда его и деда разделял всего лишь десяток метров, призрак окутался голубым свечением и растворился в нем. Голубой столб распался на отдельные фрагменты, которые окружили Хилу. Гудение сменилось потрескиванием. Автомат соскользнул с плеча и упал в траву, но Хила этого даже не заметил. Он шел к лесу неверной походкой пьяного человека. Когда оказался среди деревьев, с удивлением осмотрелся. Вспомнить, зачем сюда пришел, Хила так и не смог, но упорно, с маниакальной настойчивостью продолжал двигаться вперед.

И вот деревья расступились, впустив человека на странную поляну. Хила окаменел. Он никогда не видел такой красоты. Даже все прелести Жуковки, резиденции нового фараона, меркли перед этой поляной. Все здесь расцветало всевозможными оттенками ультрамарина – стволы невиданных деревьев, их листья, трава… Над ней порхали полупрозрачные голубые бабочки. Одна из них села Хиле на плечо. Он все вспомнил. Трава цзи. Вот то, что ему нужно.

– Сними противогаз, человек. Он здесь ни к чему. Лишь мешает вдыхать чудные ароматы этого места. Сними же, сними…

Бабочка, само собой, разговаривать не могла. Этот голос, нежный, бархатистый и бесполый звучал в голове Хилы. С ним говорила Поляна. Хила ни секунды не раздумывал – с омерзением сорвал противогаз и швырнул его в траву.

Выглядел он намного младше своего возраста. Сказывались постоянная забота о собственном здоровье и рублевский быт, который позволял довести эту заботу до совершенства. Брить голову Хила начал давно – как только заметил залысины. Благодаря этому и тщательному уходу за кожей лица теперь он походил на стареющего, но все еще не покинувшего сцену артиста. Узкое, с подвижными чертами лицо, тонкие, аристократического очертания губы, прямой победительный нос с чувственными ноздрями и умные серые глаза дополняла академическая бородка клинышком.

Хила проследил за упавшим противогазом. Падая, он поднял облачка голубой пыльцы. Да, Поляна права. Ароматы здесь, действительно чудные. Какая-то странная смесь шампанского «Дом Периньон», которое так ценили рублевские небожители, и засушенных цветков лаванды. Запах рая, запах Острова Блаженных.

Хила улыбнулся. Он достиг своей цели. У его ног – трава цзи. Он и не мечтал, что ее будет так много. Сейчас надо просто набить рюкзак, а уж потом, если удастся изготовить эликсир, он уговорит Рамзеса снарядить еще одну, хорошо оснащенную экспедицию.

Мысль о том, что появится возможность готовить целые бочки эликсира бессмертия, так развеселила Хилу, что он звонко рассмеялся.

Метнулись в разные стороны испуганные бабочки. Хила наклонился, чтобы сорвать первый пучок травы, но тут Поляна вновь заговорила с ним. На этот раз в голосе этом отчетливо звучали нотки насмешки.

– Ты естествоиспытатель или портянка?

– Что?!

– А уши на что, лапшу вешать? Ты уверен, что эта голубая хрень – действительно трава цзи?

– Что?! – пораженный грубым тоном невидимого собеседника, Хила оглядывался по сторонам.