Вертелись лопасти вентиляторов. Снабженные специальными фильтрами, они нагнетали в подвал безвкусный, сухой, но чистый воздух. Не меньше двадцати ламп, закрепленных на стенах и потолке освещали помещение, площадь которого было трудно определить из-за множества заполонивших подвал предметов.

– Не понимаю! Отказываюсь понимать! От-ка-зы-ва-юсь! Слышите вы?!

Мужчина лет пятидесяти с длинными рыжеватыми волосами и черными усами кричал так, что порой полностью заглушал рокот дизельного генератора. Он ходил от стены к стене с видом в запертого клетке тигра и, время от времени, театрально вскидывал голову к потолку, словно собираясь завыть на луну. На мужчине был дорогой спортивный костюм «Dolce&Gabbana». Белый, с ассиметричной черной полосой и двумя красными кленовыми листами он выглядел нелепым среди скопления картонных и деревянных ящиков, занимавших большую часть помещения.

Соперничать в нелепости с костюмом черноусого мог только усыпанный блестками пиджак еще одного мужчины – блондина с дородным лицом и полными аристократизма движениями. Он подошел к огромному, во всю стену морозильнику, раскрыл его, взял одно яйцо из огромной пирамиды гофрированных упаковок. Разбил скорлупу щелчком пухлого пальца и одним глотком проглотил содержимое. Небрежно отшвырнул пустую скорлупу, помассировал себе кадык.

– О-о-о! А-а-а! О-о-о-о! Отцвели уж давно-о-о-о! Стоп. Так. О-о-отцвели-и-и-и! Чего ты не понимаешь, Николай?

– Ничего не понимаю! – взвизгнул черноусый. – Я певец! У меня концерты запланированы на год вперед! Меня ждут в Омске, Новосиберске и Чите! А вместо этого я должен сидеть в подвале четырьмя придурками и ждать невесть чего! Нет, дорогие мои. Вы как хотите, а я еду в Москву! Прямо в Кремль! Немедленно! И плевать мне на сказки о радиации!

– Ну, насчет певца я бы поспорил, – ухмыльнулся блондин, поправляя шейный платок. – Твое время закончилось лет двадцать назад. А что касается Москвы – езжай. Может, сдохнешь еще по дороге к гаражу и избавишь нас от своих истерик.

– А ты, Игорек, что предлагаешь? – прошипел обладатель дольчегабанского костюма. – Еще месяц сидеть здесь? Жрать, спать и смотреть на ваши тупые рожи?

– Почему только жрать и спать? Можно поддерживать форму. Раз уж ты вырядился в спортивное, можешь позаниматься. Вон там, в углу есть отличный тренажер. Я вот тоже певец, а в отличие от тебя не теряю присутствия духа. Все образуется, Николаша. Со временем.

– Тренажер! Тренажер! О Боже!

Черноусый с такой силой рванул себя за волосы, что отхватил приличную прядь и лишь после этого замолк.

– А почему молчит наш генерал? Он-то должен знать, когда закончится эта, мать ее так, ядерная зима.

Вопрос задал невысокий смуглокожий молодой человек в солнцезащитных очках. Он лежал на раскладушке, заложив руки за голову и смотрел в потолок. Из одежды на парне были только широкие джинсы с ремнем, имевшим невероятных размеров пряжку. Недостаток одежды с лихвой восполнялся многочисленными татуировками, покрывавшими, казалось, каждый квадратный сантиметр кожи.

Генерал ответил не сразу. Он склонился над бильярдным столом так, что была видна только его заслуженная лысина и пытался совладать с кием, который упорно попадал куда угодно, но только в шар. Причиной промахов, наверняка была бутылка марочного коньяка, уже наполовину пустая.

Удар. Кий с треском врезался в борт бильярдного стола. Генерал смачно выругался и отшвырнул кий. Это был невысокий грузный мужчина лет шестидесяти. Большую часть лица его занимали сильно отвисшие щеки. Глаза и нос просто терялись в них, а мясистый подбородок выглядел только дополнением к щекам. Свой китель генерал накинул прямо поверх майки, открывавшей его покрытую седыми волосами грудь.

Вояка неприязненно посмотрел на компанию.