Но, понимая это, он не мог заставить себя отпустить ее. Он снова принялся целовать Оливию. Чувствуя ее затрудненное дыхание, Луис медленно опустился на колени, увлекая; ее за собой. Он смело положил руку на ее грудь, сжимая ее через ткань. Как хотел он почувствовать ее горячее обнаженное тело. Оливия выгнулась от его прикосновения, ее глаза широко раскрылись.

— Не бойся, — промурлыкал он, успокаивая ее поцелуями и лаская ее грудь.

— Вы… вы не должны делать это.

— Это входит в занятия любовью. Приятно?

— Д-да, — запинаясь, произнесла она. — Но дело не в этом.

— Так в чем же дело? — Он продолжал ласкать ее грудь я нащупал маленький твердый сосок большим пальцем. Когда он потер его, она снова задохнулась и жаркий румянец окрасил ее щеки.

— В том, что мы не должны заниматься этим. — Она закрыла глаза, непроизвольно прислушиваясь к фантастическим ощущениям.

— Ты хочешь, чтобы я остановился?

— Нет, — простонала она. Но потом ее ногти впились в его плечи. — Да. Мы должны остановиться.

— Еще нет, — прошептал он, и его рука скользнула под ее корсаж.

Оливия издала стон удовольствия, почувствовав огненный жар его ладони на своей обнаженной груди. Он проворно расстегнул ее платье, потом подложил ей под спину руку и взял в рот один из набухших маленьких бутонов. Оливия содрогнулась, и напряглась, из ее раскрытого рта вырвались тихие стоны, и она задвигала бедрами. Луис чувствовал ее движение и прекрасно понимал, в чем она нуждалась, но сейчас было не время. Он заставил себя ограничиться демонстрацией только части удовольствия, которое мог доставить ей.

Ее груди были маленькими и молочно-белыми, а соски розовыми и нежными. Она дрожала каждый раз, когда он гладил их, соблазняя его завершить начатое.

Потребовалась вся его сила воли, чтобы удержаться от этого и осторожно отпустить ее, снова застегнув платье. А затем, крепко прижав ее к себе, целовать и шептать о том, как сильно он хочет ее.

Когда она пришла в себя, ее бледное лицо вспыхнуло от смятения. Она оттолкнула его руки и начала возиться с платьем, пытаясь привести его в порядок.

— Не смущайся, — сказал он. — Ты прекрасна.

— Как я могу не смущаться? — спросила она сдавленным голосом. — Ты чужой человек, а я позволила тебе… — она запнулась, неспособная выразить словами всю глубину отвращения.

— Теперь мы уже не чужие, — произнес он тихим голосом. — Оливия, посмотри на меня, дорогая.

Она затрясла головой, но он схватил ее за подбородок и решительно поднял его вверх.

— Если бы я не уважал тебя, стал бы я прикасаться к тебе таким образом?

Ответом ему было страдание в ее глазах. Он наклонился и нежно поцеловал ее.

— Я прикоснулся к тебе, дорогая, потому что хочу тебя так сильно, что не могу справиться с собой. Я остановился, потому что действительно уважаю тебя и хочу снова увидеться с тобой.

Она вскочила на ноги с пылающим лицом.

— Нет! — вырвалось у нее. Он поймал ее за руки, когда она была готова бежать от него.

— Из-за того, что ты думаешь, что это произойдет опять?

Оливия едва могла стоять, настолько велико было потрясение. Слезы потекли из ее глаз.

— Мы никогда не должны…

— Не рассчитывай, что я откажусь от тебя.