– Да уж понимаю, – юноша усмехнулся. – Интересно получается: квестор только сегодня отъехал, а об этом уже весь Рим знает?

– Ну, положим, не весь Рим, а только те, кому нужно об этом знать, – хохотнул Септимий. – Для этого всего-то лишь нужно иметь парочку хороших друзей-сенаторов.

– Кстати, о сенаторах, – вдруг спохватился Юний. – Не слыхал ли ты о некоем Дециме Памфилии Руфе? Он недавно приехал из Лугдунской Галлии.

– Децим Памфилий Руф? – переспросил ланиста и отрицательно качнул головой: – Нет, не знаю такого. Говоришь, недавно приехал?

– Где-то в августе.

– Что ж, – Септимий кивнул. – Если будет возможность, спрошу о нем у друзей. Только один вопрос. – Ланиста внимательно посмотрел в глаза юноши. – У тебя к нему финансовый интерес или… гм… по какой-то другой части?

– По женской, – не стал лукавить Юний. – Я был когда-то знаком с его приемной дочерью Флавией.

Пропустив длинный обоз, путники миновали термы Траяна и свернули направо, оказавшись на прямой, как стрела, улице, ведущей к преторианскому лагерю. Квестор жил в просторном трехэтажном доме. На первом вдоль улицы располагались лавки – гончарная, бронзовая, бакалейная, а также небольшая закусочная и пекарня. Все они приносили неплохой доход хозяину дома, впрочем, он и без того принадлежал к влиятельному слою магнатов и, кроме этого особняка, владел еще десятком доходных домов, пятью большими парусными зерновозами – корбитами, тремя загородными виллами, обширными земельными участками – латифундиями и еще какой-то недвижимостью в Медиолане и Капуе. Да, Гней Клавдий Рост, несомненно, являлся очень богатым и влиятельным человеком, притом, насколько это возможно, честным. Правда, злые языки поговаривали, что почти все свое состояние Гней Клавдий сколотил путем беззастенчивых земельных спекуляций, а также околозаконными махинациями с выморочным имуществом. Так это или не так, сказать было трудно. Впрочем, на посту квестора Клавдий зарекомендовал себя как порядочный и хорошо знающий свое дело чиновник. Император и сенат доверяли ему, быть может, не полностью, но в целом явно благоволили. В общем, карьера пятидесятилетнего квестора сложилась вполне удачно, что, наверное, нельзя было сказать о его личной жизни, хотя и утверждать обратное – значило проявлять предвзятость. Вторая жена квестора, пресловутая Гнея Клавдия Роста, была на двадцать лет моложе мужа и на две головы выше. Холодная красавица с льняными волосами и гордым взглядом, она властно притягивала к себе алчные взоры мужчин, но, имея множество любовников, всегда соблюдала приличия. Квестор, конечно, о многом догадывался, но, как умный человек, не подавал вида, ведь через постель супруги наилучшим образом устраивались самые пикантные дела, например с поставками ливанского кедра. Да и кто знает, может быть, это был и не брак в общепринятом смысле, а всего лишь взаимовыгодный союз двух оборотистых и ловких людей, ведь Клавдия, несомненно, была женщиной умной. Иногда она позволяла себе немного расслабиться, так сказать, в узком кругу, в который некоторое время назад был допущен и Юний. Иметь любовником популярного гладиатора считалось весьма престижным среди донельзя распущеной римской знати, а Юний, ко всему прочему, оказался еще и красив, что не могло не понравиться Клавдии.

Ворота дома открылись, едва только гладиатор к ним подошел, – раб-привратник наверняка наблюдал за улицей. Обернувшись, Рысь попрощался со стражниками и, кивнув привратнику, направился в дом. В бассейне атриума плескалась вода, отражая звездное небо, ветви посаженных в кадки экзотических кустов и деревьев переплетались в черное кружево, подсвеченное масляными лампами.