2. Против эскадрильи Лафайета

Я посмотрел точную копию триплана «фоккер». Единственное отличие ее от оригинала заключалось в том, что она не была покрыта легковоспламеняющимся аэролаком. Триплан пять метров семьдесят семь сантиметров длиной, размах крыльев семь метров — размеры в точности, как у оригинала. Двигатель точно такой же, как на Oberursel UR II. У меня есть токарный станок, и большую часть деталей двигателя я изготовил самостоятельно. Кое-что я добыл у одной компании из Кливленда, а детали топливной системы были изготовлены в Луизиане и Кентукки.

Сначала я надеялся достать двигатель от оригинала и написать в Германию, но это оказалось совершенно невозможным; их осталось очень мало, кроме того, как я выяснил, у частных лиц их не было. Oberursel Worke больше не существует. Однако с помощью некоторых немецких любителей мне все-таки удалось добиться осуществления своих замыслов. Когда «фоккер» был почти готов к полету и приехал сотрудник газеты, чтобы сфотографировать его, я подсчитал, что затратил на постройку больше трех тысяч часов. Я сам изготовил весь фюзеляж и выполнил все работы по обшивке, сам вырезал винт.

Осуществляя свой проект, я старался, чтобы он как можно точнее соответствовал реальности. Перед открытой кабиной я установил два 7,62 мм пулемета «максим-шпандау». Конечно, они не заряжены, но их спусковые механизмы подсоединены к двигателю при помощи фирменного механизма прерывания, такого, какой стоял на настоящих «фоккерах».

Вопрос об обшивке возник благодаря моей переписке с одним человеком из Орегона, который летал на «ньюпоре-скаут». Обшивка оригинала, как вы, наверное, понимаете, была крайне огнеопасна.

Он хотел знать, не использовал ли я ее, а когда я ответил, что нет, стал меня критиковать. Тогда я объяснил ему, что слишком люблю «фоккер» и не хочу видеть, как от горит, и что если бы в распоряжении Энтони Фоккера и Рейнхольда Платца были огнестойкие материалы, то они наверняка бы их использовали. Такое объяснение не удовлетворило этого типа, и он в конце концов дошел до оскорблений, а я перестал отвечать на письма. Я по-прежнему верил в свою правоту, и, если бы мне пришлось строить свой триплан заново, я все сделал бы точно так же.

Для перевозки «фоккера» по моему заказу изготовили специальный, трайлер. Чтобы буксировать его, я поменял свой лимузин на грузовик. На нем же я собирался возить запчасти и запасные шари. Я держал грузовик у арендованного мной ангара и старался ездить на нем как можно реже. Но когда требовалось перевезти что-нибудь крупногабаритное и я все-таки брал его, то ехал очень медленно, стараясь выбирать дороги побезлюднее. Когда мы проезжали, люди всегда останавливались и провожали нас взглядами. И часто можно было слышать, как те, что стояли на крыльце, звали из дома остальных, чтобы те тоже вышли и посмотрели. По-моему, их больше всего интересовали три крыла «фоккера», и лишь изредка какой-нибудь ветеран войны проявлял к нему интерес.

Он всегда курил трубку и ходил с палочкой. Если мне и удавалось расслышать, что они говорили, то, как правило, это была какая-нибудь глупость. Я же искренне наслаждался, видя, как у них загорались огоньки в глазах.

Большее время «фоккер» стоит в поле в своем ангаре, и, когда я выезжаю, чтобы полетать, меня почти не отличить от других людей. На двери моего грузовика нарисован, черный крест, но в этом нет ничего особенного. Ничего особенного не заметили бы на дороге и в тот день, когда я увидел воздушный шар.

Это случилось в один прекрасный день ранней весной, в воздухе было разлито что-то очень свежее, поистине волшебное. Три дня назад я впервые в этом году выбрался в поле.