|
Теперь глаза его были пусты и безжизненны. Холодный пот выступил на его побледневшем лбу. Он закричал пронзительно и рухнул на колени, отчаянно впиваясь ногтями в виски в попытке утихомирить ужасную боль, терзавшую его мозг. — А вы, мой юный варвар! Конан сделал прыжок. Он подскочил к врагу, точно пантера, наносящая удар. Движение сильного тела было таким стремительным, что его почти невозможно было разглядеть. Он был уже на первой ступеньке, прежде чем Мунтассем-Хан успел хотя бы пошевелиться. Меч взлетел вверх, задрожал и выпал из обессилевших пальцев. Волна арктического холода сковала его руки и ноги. Она накатила из затуманенного драгоценного камня в копях из слоновой кости. Конан хрипло хватал ртом воздух. Сверкающие глаза Мунтассем-хана жгли его глаза. Лицо, похожее на маску мумии, исказило жуткое подобие улыбки. — Сердце действительно охраняет, однако лишь того, кто умеет призывать его силу! — торжествовал наместник. Он засмеялся, когда киммериец тщетно пытался возвратить силу своему оледеневшему телу. Конан сжал зубы, яростно сопротивляясь ледяному потоку и смердящей черноте, медленно захлестывающих его из демонического кристалла. Сила истекала по капле из его тела, точно вино из дырявого сосуда. Он опустился на колени и распростерся у подножия пьедестала. Он чувствовал, как его сознание точно съежилось, превратилось в крошечную, заброшенную точечку света в бесконечной черноте. Последние вспышки его воли трепетали, как пламя свечи на штормовом ветру. Со всем диким, непоколебимым упорством своей варварской натуры он, несмотря на очевидную безнадежность, продолжал сопротивляться… VII. Сердце и Рука Пронзительный женский вопль. При этом неожиданном звуке Мунтассем-хан вздрогнул. Его внимание отвлеклось от Конана — чародейский натиск на мгновение оборвался, — и в это короткое мгновение из-за одной из колонн выскочила обнаженная стройная девушка со сверкающими темными глазами и копной темных вьющихся волос и подбежала к беспомощному киммерийцу. Сквозь пелену гудения и тумана, в полубессознательном состоянии, Конан уставился на нее. Ильдико? Стремительно упала она на колени возле него. Белая рука торопливо проскользнула в его кожаный кошелек и схватила Сердце Таммуза. Гибким движением вскочила она на ноги и швырнула противодействующий талисман в лицо Мунтассем-хану. Амулет звучно ударил его между глаз. Взгляд наместника затуманился, он без сил поник на подушках своего черного трона. Рука Нергала выскользнула из обмякших пальцев и покатилась по мраморным ступеням. В тот же момент — ибо талисман выпал из руки наместника — чары, терзавшие Аталиса и принца Тана непереносимой мукой, прервались. Бледными, изнуренными, потрясенными были они, но свободными и невредимыми. И могучая сила киммерийца возвратилась в его распростертое на полу тело. С проклятием он вскочил на ноги. Одной рукой он ухватился за круглое плечо Ильдико и оттолкнул ее подальше от опасного места, а другой поднял свой меч с мраморных плит. Он изготовился нанести удар. Однако застыл, от удивления захлопав глазами. С каждой стороны от наместника лежало по талисману. И из обоих поднялись призрачные явления. Из Руки Нергала высвободились мерцающие темным светом клубы, почти осязаемо источающие Зло — то было сияние тьмы, подобное глянцу полированного эбенового дерева. Смердящая вонь преисподней была его нечестивым дыханием, и его прикосновение несло в себе непереносимый холод межзвездного пространства. Перед его приближением заколебалось оранжевое сияние коптящих факелов. Эта структура, похожая на сеть, разрасталась, ширилась, вытягивая все дальше змеиные щупальца светящейся черноты. Но вот золотой венец лучей поднялся вокруг Сердца Таммуза. Он тоже разрастался и превратился в облако ослепительного янтарного огня. Жар тысяч гейзеров исходил от него, пожирая арктический холод, а лучи глубокого золотого света разрывали чернильно-черный призрак Нергала. |
