Еще минут десять у Киры ушло на то, чтобы найти номер нужной ей квартиры. Как почти во всей старой питерской застройке в центре города, номера квартир в домах располагались самым причудливым образом.

Однако Кира родилась и выросла в этом городе, так что отступать перед такими мелкими трудностями не собиралась. Она нашла нужную ей квартиру. Позвонила. Не услышала ответа. Позвонила еще раз и еще. И наконец, узнала, что Нади дома нет. Дверь Кире открыла старенькая бабушка и сказала, что ее внучка Надя, шалава из шалав, сейчас ушла за хлебом.

– Уже часа полтора как ушла. Есть давно пора, а ни ее, ни хлеба нету. Телефон не берет. И где шатается, мерзавка, даже и не знаю! Наверное, перед очередным своим кобелем хвостом крутит. А бабка без хлеба сиди, волнуйся за нее, паскуду немытую!

Приуныв, Кира вышла во двор. И тут совершенно внезапно увидела входящих под арку Лесю с Сеней.

– Привет! – бросилась она к ним. – А вы тут чего? За мной приехали? Откуда узнали, где я буду? Я ведь вам адрес не говорила.

Но Сеня с Лесей были одинаково изумлены, увидев перед собой Киру. Нет, они явно приехали не за ней. Они даже понятия не имели, что найдут Киру возле этого дома.

– В этом доме живет… вернее, жил наш покойный парнишка. Он нигде не работал, не учился.

– Ой! Тогда это, возможно, тот самый, кого ищу и я! Приятель Нади – Борис!

– Нет. Покойного звали Федором.

– Тогда это не он, – огорчилась Кира, но ненадолго.

Ей пришла в голову новая идея, и она воскликнула:

– Слушайте, если покойный жил в этом доме и человек, который, как я думаю, завладел паспортом старика Илларионова, тоже живет тут, то, возможно, они знакомы, хорошо знают друг друга? Или даже, более того, дружны?

Теперь ждать возвращения ветреной Нади уже не было особой необходимости. Кира могла отправиться со своими друзьями в квартиру убитого юноши и послушать, что им скажут там. А за Надей зайти после, когда девушка наконец нагуляется и явится домой. Ведь должна же недавняя школьница прийти когда-то домой? Ну, хотя бы для того, чтобы лечь спать?

– Нету их никого. Еще и не приходили. Даже и не знаю, где задержались.

– Сын у них в морге, – мрачно произнесла Леся. – У него и задержались.

Услышав про убийство Федора, соседка схватилась за сердце.

– Не может быть! Вот беда! Молодой еще совсем парень! Беспутный, правда, но все равно жалко его. На моих глазах вырос.

Но очень скоро соседкину скорбь перебило гораздо более сильное чувство – любопытство.

– А кто же его так? – заинтересованно блеснув глазами, спросила она. – За что? Не иначе как за художества свои сполна получил?

– За какие художества?

– А то вы не знаете? – еще пристальней посмотрела на них соседка.

– Нет.

– Ну… Тогда даже и не знаю, говорить вам или нет.

Тетка сам поставила себе ограничения и сама же надулась, словно кто-то другой был виноват в том, что она будет молчать. Стояла и терзалась, но первой разговор не начинала. И Лесе пришлось ей помочь.

– Если Федора убил человек, которого вы подозреваете, – сказала она, – то, скрывая факты, вы тем самым нарушаете закон!

– А это дело подсудное, – вякнул Сеня.

– От года до двух с половиной лет в местах лишения свободы! – добавила Кира.

Два с половиной года тюрьмы за то, чтобы просто держать язык за зубами, показались соседке карой чрезмерной. К тому же ей отчаянно хотелось поболтать о жизни покойного. Так что колебалась тетка недолго.

– Сейчас-то уж все равно, чем Федька занимался, – махнула она рукой.